JК
12 ульев, или Легенда о Тампуке :: Тихомиров Валерий
Страница: 338 из 415Оглядывая решетки на окнах, тот вдруг забубнил, как заклинания:
— Хана... добью... — затем пошли и вовсе непонятные слова. — Черный... бай... камень...
Ввиду отсутствия на отделении душевой процедура помывки таких больных была отработана давно и на удивление рациональна. Голый Че Гевара стоял посреди туалета. Из длинного шланга на него с увлечением лил холодную воду медбрат первой категории Семен Барыбин. Горячей он не пользовался в воспитательных целях, объясняя это врачам, как способ закаливания и выработку «условного рефлекса на обсирание». По таким мелочам с ним никто не дискутировал. Тем более что в его смену подобные вещи действительно происходили крайне редко. Работы академика Павлова оспаривать никто не собирался.
Дабы не приближаться к объекту на критическое расстояние, Барыбин использовал швабру для мытья полов. Манипуляции сопровождались короткими, но доступными для понимания словами:
— Раздвигай булки! Мой дупло!
Однако на этот раз реакции пациента несколько озадачили опытного санитара. За время процедуры существо, раньше безмолвно сосавшее палец, окончательно вернулось к жизни.
— Это, чё за зона, в натуре! Кума тащи сюда! Завтра Генеральному малява пойдет! Ответишь за беспредел! Градус давай, начальник!
Услышав, какого монстра он «вернул к жизни», Игорь Николаевич бочком вышел из туалета и тихо лег в кровать. Засыпая, он гордо назвал себя Франкенштейном.
— Хана... добью... — затем пошли и вовсе непонятные слова. — Черный... бай... камень...
Ввиду отсутствия на отделении душевой процедура помывки таких больных была отработана давно и на удивление рациональна. Голый Че Гевара стоял посреди туалета. Из длинного шланга на него с увлечением лил холодную воду медбрат первой категории Семен Барыбин. Горячей он не пользовался в воспитательных целях, объясняя это врачам, как способ закаливания и выработку «условного рефлекса на обсирание». По таким мелочам с ним никто не дискутировал. Тем более что в его смену подобные вещи действительно происходили крайне редко. Работы академика Павлова оспаривать никто не собирался.
Дабы не приближаться к объекту на критическое расстояние, Барыбин использовал швабру для мытья полов. Манипуляции сопровождались короткими, но доступными для понимания словами:
— Раздвигай булки! Мой дупло!
Однако на этот раз реакции пациента несколько озадачили опытного санитара. За время процедуры существо, раньше безмолвно сосавшее палец, окончательно вернулось к жизни.
— Это, чё за зона, в натуре! Кума тащи сюда! Завтра Генеральному малява пойдет! Ответишь за беспредел! Градус давай, начальник!
Услышав, какого монстра он «вернул к жизни», Игорь Николаевич бочком вышел из туалета и тихо лег в кровать. Засыпая, он гордо назвал себя Франкенштейном.