JК
Первый к бою готов! :: Самаров Сергей
Страница: 27 из 64Ключом в скважину попасть не могли… «Накушались» уже… Но все же вошли, на нас фонарем посветили – по глазам старались, чтоб ослепить… Как обычно…
– Запомните, – почти чисто по-русски говорил старший, самый спокойный, – начинается тысяча девятьсот девяносто пятый год… Это последний год жизни России… Все мусульмане против вас поднимутся… И Россия развалится… Маленькой станет… Жалкой, как вы сейчас… Мы за это сейчас пьем…
– Но вы и до этого не доживете… – сказал другой. – Мы салют хотели дать, потом подумали – что патроны зря тратить… Вместо салюта вас расстреляем… Пошли… Быстро-быстро… Пошли, козелы…
А нам только этого и надо было. Мы даже не рассчитывали на такую удачу, что они «перекушают»… Мы трезвых отрезвить готовились… Да еще повезло, что боевики приперлись ночью, в темноте, когда ни луны не видно, ни звездочки… А фонари на улице они себе под ноги уткнут… Вообще, в такую погоду только пьяному и ходить – потому что не чувствуешь, когда спотыкаешься, и не обижаешься на себя, когда падаешь…
И пошли мы на очередной собственный расстрел, можно сказать, с удовольствием и с большой готовностью…
Наши саперные лопатки, давно уже ставшие «нарицательным оружием», как говорил наш ротный старшина прапорщик Волков, всегда были остро отточены. Но и чечены, при всей их национальной нелюбви к любой работе, всегда любили оружие и любили точить его. Может быть, лопата и не воспринималась ими как оружие, тем не менее лопаты у них были отточены хорошо, и это нам на протяжении месяца облегчало работу. Облегчило и выполнение моей последней задумки…
Могилы мы, как и все остальные пленники, копали за разрушенной стеной военного городка. Там иногда стоял часовой, чаще и часового не было.
– Запомните, – почти чисто по-русски говорил старший, самый спокойный, – начинается тысяча девятьсот девяносто пятый год… Это последний год жизни России… Все мусульмане против вас поднимутся… И Россия развалится… Маленькой станет… Жалкой, как вы сейчас… Мы за это сейчас пьем…
– Но вы и до этого не доживете… – сказал другой. – Мы салют хотели дать, потом подумали – что патроны зря тратить… Вместо салюта вас расстреляем… Пошли… Быстро-быстро… Пошли, козелы…
А нам только этого и надо было. Мы даже не рассчитывали на такую удачу, что они «перекушают»… Мы трезвых отрезвить готовились… Да еще повезло, что боевики приперлись ночью, в темноте, когда ни луны не видно, ни звездочки… А фонари на улице они себе под ноги уткнут… Вообще, в такую погоду только пьяному и ходить – потому что не чувствуешь, когда спотыкаешься, и не обижаешься на себя, когда падаешь…
И пошли мы на очередной собственный расстрел, можно сказать, с удовольствием и с большой готовностью…
Наши саперные лопатки, давно уже ставшие «нарицательным оружием», как говорил наш ротный старшина прапорщик Волков, всегда были остро отточены. Но и чечены, при всей их национальной нелюбви к любой работе, всегда любили оружие и любили точить его. Может быть, лопата и не воспринималась ими как оружие, тем не менее лопаты у них были отточены хорошо, и это нам на протяжении месяца облегчало работу. Облегчило и выполнение моей последней задумки…
Могилы мы, как и все остальные пленники, копали за разрушенной стеной военного городка. Там иногда стоял часовой, чаще и часового не было.