JК
Анжелика и ее любовь :: Голон Анн
Страница: 22 из 116Руки у него были горячие, как у человека здорового, привыкшего находиться на открытом воздухе в любую непогоду: и в жару, и в стужу, и это тепло передавалось ей, дрожащей от тревоги и злости.
Прикосновение его рук, поначалу так раздражавшее ее, теперь действовало на нее благотворно. Но она была не в состоянии осознать это. Рескатор казался ей каким-то мерзким существом, и в эту минуту ей очень хотелось его изничтожить.
— Вы не потерпите.., вы мне запрещаете, — повторил он за ней. — Честное слово, вы совершенно потеряли голову, маленькая мегера. Вы забываете, что на этом судне я — единственный хозяин и могу приказать вас повесить, бросить за борт или отдать на потеху моему экипажу, если мне так заблагорассудится. Таким же тоном вы, вероятно, говорили и с моим добрым другом д'Эскренвилем? Стало быть, его крутое обращение не излечило вас от безрассудной страсти к спорам с пиратами?
При упоминании о д'Эскренвиле в памяти Анжелики ожили образы минувшего. Еще вчера она начала терзаться, раздираемая между воспоминаниями о своих прошлых похождениях и сознанием того, что теперь она стала другой. И она чувствовала, что именно здесь, на этом корабле, рядом с человеком, который называл себя Рескатором, сольются, словно реки, все ее прежние жизни, такие многочисленные и разнообразные.
«Ох, хоть бы он меня отпустил, — мысленно умоляла она, — не то я стану его рабыней, его игрушкой. Он отнимает у меня силы. Почему?»
— Вам кажется, что вы все еще при дворе Короля-Солнце, госпожа дю Плесси-Белльер? — тихо спросил Рескатор.
Прикосновение его рук, поначалу так раздражавшее ее, теперь действовало на нее благотворно. Но она была не в состоянии осознать это. Рескатор казался ей каким-то мерзким существом, и в эту минуту ей очень хотелось его изничтожить.
— Вы не потерпите.., вы мне запрещаете, — повторил он за ней. — Честное слово, вы совершенно потеряли голову, маленькая мегера. Вы забываете, что на этом судне я — единственный хозяин и могу приказать вас повесить, бросить за борт или отдать на потеху моему экипажу, если мне так заблагорассудится. Таким же тоном вы, вероятно, говорили и с моим добрым другом д'Эскренвилем? Стало быть, его крутое обращение не излечило вас от безрассудной страсти к спорам с пиратами?
При упоминании о д'Эскренвиле в памяти Анжелики ожили образы минувшего. Еще вчера она начала терзаться, раздираемая между воспоминаниями о своих прошлых похождениях и сознанием того, что теперь она стала другой. И она чувствовала, что именно здесь, на этом корабле, рядом с человеком, который называл себя Рескатором, сольются, словно реки, все ее прежние жизни, такие многочисленные и разнообразные.
«Ох, хоть бы он меня отпустил, — мысленно умоляла она, — не то я стану его рабыней, его игрушкой. Он отнимает у меня силы. Почему?»
— Вам кажется, что вы все еще при дворе Короля-Солнце, госпожа дю Плесси-Белльер? — тихо спросил Рескатор.