JК
Блондинка и брюнетка в поисках приключений :: Царева Маша
Страница: 49 из 61Когда они без разрешения хватают с полки мои фотографии в рамочках из «Икеи», да еще и приговаривают «Эх, мать, была и ты когда-то молодой!»
* * *
— С ума сойти! — воскликнула Настасья, обеими руками схватившись за позолоченную рамочку под старину и опрокинув при этом фарфоровую цветочную вазу (от которой не замедлил отколоться тюльпан, и я, стиснув зубы, вежливо сделала вид, что ничего не замечаю). — Мира, неужели это ты?! Какая красотка!
На той фотографии мне было восемнадцать лет. Не думаю, что я настолько сильно изменилась, чтобы переводить изумленный взгляд с моего немного отечного из-за вечерней бутылки вина лица на хорошенькую барышню, свежесть полей, наивно улыбающуюся с фотки. Да если меня накрасить и причесать и правильно выставить свет, а потом еще и обработать получившийся снимок в фотошопе… Тогда я и сейчас могла бы выглядеть ничуть не хуже. Стиснув зубы, я вырвала у нее фотографию. Настасья ничуть не смутилась, она была двадцатисемилетним ребенком, который сам себя избаловал настолько, что понимание непрозрачных намеков было ему несвойственно.
— А это тоже ты? — Она схватилась за другую рамочку. — Мира, что же ты так себя запустила?!
Не дожидаясь ответа, наглая гостья прямо в уличных туфлях прошествовала на кухню, присела на корточках перед холодильником и принялась задумчиво рассматривать мой любимый голландский сыр, за который я отдала целых 600 рублей, потому что он несколько лет плесневел в Амстердаме по каким-то особенным элитным технологиям.
— Даже и не думай об этом, — ринулась к ней я, — это сыр не для посиделок с подругой. А для того, чтобы произвести впечатление на мужчину.
— У тебя же нет мужчины, — удивилась Настасья, быстро пряча руку с сыром за спину.
* * *
— С ума сойти! — воскликнула Настасья, обеими руками схватившись за позолоченную рамочку под старину и опрокинув при этом фарфоровую цветочную вазу (от которой не замедлил отколоться тюльпан, и я, стиснув зубы, вежливо сделала вид, что ничего не замечаю). — Мира, неужели это ты?! Какая красотка!
На той фотографии мне было восемнадцать лет. Не думаю, что я настолько сильно изменилась, чтобы переводить изумленный взгляд с моего немного отечного из-за вечерней бутылки вина лица на хорошенькую барышню, свежесть полей, наивно улыбающуюся с фотки. Да если меня накрасить и причесать и правильно выставить свет, а потом еще и обработать получившийся снимок в фотошопе… Тогда я и сейчас могла бы выглядеть ничуть не хуже. Стиснув зубы, я вырвала у нее фотографию. Настасья ничуть не смутилась, она была двадцатисемилетним ребенком, который сам себя избаловал настолько, что понимание непрозрачных намеков было ему несвойственно.
— А это тоже ты? — Она схватилась за другую рамочку. — Мира, что же ты так себя запустила?!
Не дожидаясь ответа, наглая гостья прямо в уличных туфлях прошествовала на кухню, присела на корточках перед холодильником и принялась задумчиво рассматривать мой любимый голландский сыр, за который я отдала целых 600 рублей, потому что он несколько лет плесневел в Амстердаме по каким-то особенным элитным технологиям.
— Даже и не думай об этом, — ринулась к ней я, — это сыр не для посиделок с подругой. А для того, чтобы произвести впечатление на мужчину.
— У тебя же нет мужчины, — удивилась Настасья, быстро пряча руку с сыром за спину.