Богиня   ::   Пембертон Маргарет

Он открыл дверь, и Валентина замерла на пороге, не сводя глаз с маленькой жалкой фигурки на постели.

– Мистер Видал Ракоши, – срывающимся голосом пробормотала она. – Пожалуйста, позвоните мистеру Видалу Ракоши.

Она метнулась к постели, сжала безжизненную руку сына и разрыдалась.

Всю ночь она не отходила от него, мысленно требуя, приказывая, умоляя открыть глаза, сказать хотя бы слово. Когда первые серые лучи пробились сквозь щели в жалюзи, Валентина начала говорить с сыном так, словно он был в сознании, напоминая о счастливых днях на Крите, о прогулках у подножия гор, где они собирали цветы, о музыке Паулоса, солнце и песке.

Она прижимала его ладошку к щеке, вновь и вновь рассказывая о Лондоне, о том, как они бродили по берегу Темзы и он был закутан в огромный шарф, из которого выглядывали только глаза.

Никто не тревожил Валентину. Непрерывный монолог, казалось, немного ее успокаивал. Слегка улыбаясь, она описывала путешествие на «Куин Мэри», их жизнь в «Плазе» и ежедневные походы с Руби в Центральный парк, а потом в театр, где Александр часами сидел на репетициях «Гедды Габлер». Она говорила обо всем, что они делали вместе, о людях, которых любили: Паулосе, Лейле и Саттоне. О том, как, отправившись на юг, а не на север, она стала бы горничной в Сан-Диего. О Новом Орлеане. Об их путешствии на пирогах по бесконечным мрачным болотам.

Об элегантном старомодном колесном пароходике, о неожиданном желании Александра стать профессиональным игроком. Об их пикнике.