JК
Цветущий сад :: Пембертон Маргарет
Страница: 507 из 545Глаза ее сверкали, лицо стало мертвенно-бледным. — Убирайтесь! Чтобы глаза мои больше вас не видели! Вон из моей комнаты!
Дитер встал и положил руку на плечо Верити.
— Оставьте мою дочь. Я хочу поговорить с ней!
— Не стоит, мама. Не сегодня…
— Останься!
Верити побледнела, услышав непривычную ярость в голосе матери. Безупречная кожа Дитера покрылась безобразными красными пятнами.
— Хайль Гитлер! — завопил он, вытянув руку в нацистском приветствии. Нэнси ударила его по руке с такой неистовой яростью, что он потерял равновесие и рухнул на стол. Вокруг него падали недопитые бутылки с шампанским и бренди, виноград и посуда.
— Убирайтесь вон! Вон!
На его пиджаке остались следы от цыпленка, а руки были вымазаны кожурой раздавленного винограда.
— Покровительница евреев! — прошипел Дитер, вставая на ноги и свирепо глядя на Нэнси. — Распутная, паскудная американская сука!
Он хлопнул дверью с такой яростью, что она закачалась на петлях.
Нэнси обняла дочь:
— Завтра утром ты пойдешь к Бобо и извинишься!
— Нет, я не сделаю этого.
— Бобо — моя подруга. Она отказалась от вечера в более интересной компании, чтобы приветствовать тебя здесь. Ты хотя бы осознаешь то, что говоришь? Ты проявляешь невероятное невежество и бестактность.
— Никакой бестактности, мама. Все, что сказал Дитер, правда.
Нэнси уже не держалась на ногах. Она опустилась на софу.
Дитер встал и положил руку на плечо Верити.
— Оставьте мою дочь. Я хочу поговорить с ней!
— Не стоит, мама. Не сегодня…
— Останься!
Верити побледнела, услышав непривычную ярость в голосе матери. Безупречная кожа Дитера покрылась безобразными красными пятнами.
— Хайль Гитлер! — завопил он, вытянув руку в нацистском приветствии. Нэнси ударила его по руке с такой неистовой яростью, что он потерял равновесие и рухнул на стол. Вокруг него падали недопитые бутылки с шампанским и бренди, виноград и посуда.
— Убирайтесь вон! Вон!
На его пиджаке остались следы от цыпленка, а руки были вымазаны кожурой раздавленного винограда.
— Покровительница евреев! — прошипел Дитер, вставая на ноги и свирепо глядя на Нэнси. — Распутная, паскудная американская сука!
Он хлопнул дверью с такой яростью, что она закачалась на петлях.
Нэнси обняла дочь:
— Завтра утром ты пойдешь к Бобо и извинишься!
— Нет, я не сделаю этого.
— Бобо — моя подруга. Она отказалась от вечера в более интересной компании, чтобы приветствовать тебя здесь. Ты хотя бы осознаешь то, что говоришь? Ты проявляешь невероятное невежество и бестактность.
— Никакой бестактности, мама. Все, что сказал Дитер, правда.
Нэнси уже не держалась на ногах. Она опустилась на софу.