JК
Демонический барон :: Патни Мэри Джо
Страница: 139 из 261 — Я совершенно случайно обнаружил вашу сонату, и она поразила меня. Лиризм Моцарта сочетается в ней с силой Бетховена, но на всем лежит печать вашей индивидуальности. Это сочинение выражает все человеческие эмоции, от безграничного счастья до смеха и ярости. Гениально!
— Вы это серьезно? — Девушка недоверчиво взглянула на него. — Может, вы считаете, что женщина не должна сочинять музыку?
— Кто вам такое сказал, моя дорогая? — удивился Ричард. — Кто внушил вам, что творец должен стыдиться своих творений?
Каролина смущенно потупилась, теребя в руке платок.
— Мне так стыдно, что я расплакалась! Это мачеха внушила мне, что сочинять музыку — не женское дело. Она утверждала, что общество с отвращением отвернется от меня, если кто-то узнает о моем увлечении. Ведь пока еще ни одна женщина не прославилась как композитор… А отец пришел в ярость, застав меня за сочинением музыки. Он порвал ноты и швырнул обрывки мне в лицо, да еще обозвал меня проклятым синим чулком. Отец требовал, чтобы я поклялась никогда впредь не заниматься ничем подобным. Но я ему так ничего и не пообещала… — Каролина уставилась на свои руки и поморщилась. — Я знала, что рано или поздно нарушу клятву, поэтому благоразумно промолчала: отец не допускает и мысли о том, что дети поступят вопреки его воле. После того разговора с ним я стала очень осмотрительна — тщательно прячу все свои сочинения.
— Вы это серьезно? — Девушка недоверчиво взглянула на него. — Может, вы считаете, что женщина не должна сочинять музыку?
— Кто вам такое сказал, моя дорогая? — удивился Ричард. — Кто внушил вам, что творец должен стыдиться своих творений?
Каролина смущенно потупилась, теребя в руке платок.
— Мне так стыдно, что я расплакалась! Это мачеха внушила мне, что сочинять музыку — не женское дело. Она утверждала, что общество с отвращением отвернется от меня, если кто-то узнает о моем увлечении. Ведь пока еще ни одна женщина не прославилась как композитор… А отец пришел в ярость, застав меня за сочинением музыки. Он порвал ноты и швырнул обрывки мне в лицо, да еще обозвал меня проклятым синим чулком. Отец требовал, чтобы я поклялась никогда впредь не заниматься ничем подобным. Но я ему так ничего и не пообещала… — Каролина уставилась на свои руки и поморщилась. — Я знала, что рано или поздно нарушу клятву, поэтому благоразумно промолчала: отец не допускает и мысли о том, что дети поступят вопреки его воле. После того разговора с ним я стала очень осмотрительна — тщательно прячу все свои сочинения.