Дочь пирата   ::   Фоули Гэлен

Он был великий матадор. В детстве я часто ходил к нему посмотреть на быков. Хотел стать матадором, — добавил он, грустно засмеявшись.

— Неужели? Почему?

— Ах, они все такие великолепные. Стоят гордо, не дрогнув, когда на них несется гора ярости в две тысячи фунтов. Представляешь себе, какую для этого надо иметь выдержку, какое мужество? Тебе следует когда-нибудь посмотреть корриду. Однако поскольку ты любишь животных, то, вероятнее всего, ее возненавидишь…

— Так почему же ты не стал тореадором, Дариус?

— Зачем убивать животных, когда в мире столько мерзких людей? А теперь помолчи: у меня есть для тебя особая песня.

Серафина вновь уставилась на звезды, а Дариус заиграл совсем иную мелодию, печальную и странную. Принцесса никогда не слышала подобной. Пожалуй, она напоминала балладу средневекового трубадура о безответной любви или древний мавританский плач. Медленная и причудливая, с внезапно подрагивающими высокими нотами на фоне мрачного гудения басовых, создающих основной ритм, эта песнь была величавой и томительной, полной сдержанной страсти. Она словно выплеснулась из бездны отчаяния и тоски, из глубин сердечной муки. Серафина лежала на траве, в двух шагах от человека, которого любила всю свою жизнь, и покорялась чарам этой песни.

Закрыв глаза, закинув руки за голову, она утратила всякое представление о времени. Ее захватила темная тайна музыки, воплощающая помыслы Дариуса и изливающаяся из его мятущейся души.