Гнев Диониса   ::   Нагродская Евдокия

Старку вы можете солгать? Или мне это сделать?

— Отлично, что же я должна солгать ему?

— Скажите, что вы живете с вашим мужем из жалости к его болезни и одиночеству, что вы его не покинете, что вы любите его, как отца, как брата, Почти так же, как вашего ребенка, но супружеских отношений между вами не существует, — И быть женой двух мужей!?..

— Татьяна Александровна, человек состоит из души и тела. Правда, они не всегда в ладу, но мы все же живем — не рассыпаемся.

— Теперь я вижу, что вы шутите, Александр Викентьевич! — поднимаюсь я с места.

— Думайте, как вам удобнее, дорогой друг, не сердитесь на меня. Верьте, что я вас люблю, предан вам всей душой и если когда-нибудь кому-нибудь я открою свою душу, то только вам одной.

Я даже пугаюсь. Я никогда не ожидала таких слов от Латчинова. Его выражение лица, его глаза так тоскливы и скорбны, что я падаю головой на его плечо и заливаюсь слезами. Мои нервы так натянуты со вчерашнего дня!

Он гладит меня по голове и говорит прежним, спокойным голосом:

— Это отлично, что вы поплакали. Слезы успокаивают. Все же вы счастливая женщина, друг мой.

— Благодарю за такое счастье, — говорю я, вытирая слезы, — Главная цель вашей жизни — ребенок и искусство.

— Голубчик, будем искренни, скажем откровенно, что и искусство погибло. Я ничего больше не напишу выдающегося, я это чувствую.

— Нет, еще одна картина за вами.

— Какая?

— Портрет сына Диониса.

Васенька натянул мне холст на подрамник; он это делает артистически.

Я собираюсь писать портрет моего мальчика.

Большой, но скромный портрет.