Плоть и кровь   ::   Келлерман Джонатан

– Насчет чего?

– Насчет своей ориентации. Ты уже сделал "страшное" признание, а я не выразил открытой неприязни. Тогда ты решил, что необходима более серьезная проверка.

– Брось. На что я тебя проверял?

– На терпимость. Действительно ли я могу с этим примириться.

– Почему же я не помню?

– Всему виной твой возраст. А я могу описать то заведение относительно точно: алюминиевый потолок, черные стены, геи, входящие и уходящие парами. Только они выглядели совсем не так, как ты.

– Феноменальная память, – сказал Майло, потом замолчал.

Через несколько миль спросил:

– Ты не выразил открытой неприязни. Что это значит?

– Это значит, ты меня ошарашил. У нас во дворе всегда колотили маменькиных сынков, "девчонок в штанах". Лично я никого не бил. Хотя и не защищал. Когда начал работать, в основном имел дело с подростковыми травмами, и гомосексуальные проблемы редко встречались. Ты был первым геем, с кем я познакомился так близко. Вы с Риком до сих пор единственные гомосексуалисты, которых я хорошо знаю. И к тому же иногда мне сложно сказать, будто я тебя хорошо знаю...

Майло улыбнулся.

– Как же выглядели те геи под алюминиевыми потолками?

– Скорее как Эндрю Салэндер.

– Я вообще единственный в своем роде.

* * *



Бар "Отшельники" скромно расположился на улице Асиенда к северу от Санта-Моники, прижавшись к боковой стене серого двухэтажного здания.