Искушение богини   ::   Гейдж Паулина

Он был ее третьим ребенком, и она стерегла его зорко, как орлица, ведь сын, в особенности царский, был большой драгоценностью, а два ее старших мальчика умерли от чумы. Ныне у Нозме был острый как бритва язык, худое узкое лицо, а сама она так высохла, что строгие, без единого намека на украшение одежды из грубого льна болтались на ее костлявом теле и хлопали ее по голым лодыжкам, когда она носилась по дворцу, пронзительным голосом отдавая приказания рабам и выговаривая ребятишкам. Они ее больше не боялись, и только Хатшепсут продолжала ее любить – возможно, потому, что со свойственным всякому избалованному ребенку эгоизмом была уверена во всеобщей любви к себе и в том, что никакое ее желание не встретит отказа.

Вот и теперь, увидев Нозме, которая влетела в комнату из темного коридора, Хатшепсут бросилась навстречу и обняла ее.

Нянька прижала девочку к себе и тут же принялась отдавать указания рабыне:

– Унеси воду и помой таз. Подмети пол, чтоб к завтрашним урокам все было чисто. Потом можешь пойти к себе отдохнуть. Живее!

После этого она бросила острый взгляд вслед Неферу-хебит, но с тех пор, как девушка впервые облачилась во взрослую одежду, а ее некогда бритую голову покрыли пряди черных блестящих волос, спускавшиеся до плеч, власть Нозме над ней кончилась. Все, что она могла позволить себе теперь, это пробормотать еле слышно:

– Куда это она направляется в такое время дня? Заботливо взяв малышку за руку, Нозме повела ее через лабиринт многоколонных залов и темных галерей в детские покои, примыкавшие к женской половине дворца.

Дворец застыл в жаркой, дурманящей тишине.