JК
Искушение богини :: Гейдж Паулина
Страница: 585 из 665Время от времени лекарь приподнимал покрывало и щупал опухоль. Ночь близилась к концу, и Неферура утихла.
На заре она открыла глаза и слабо улыбнулась им всем.
– Тутмос? – прошептала она, и ее лицо просияло.
Он опустился у ложа на колени, ласково убирая прядки волос с ее лица.
– Это я, малышка. Не беспокойся. Я тебя не оставлю.
– Мне стало немного лучше. Боль прошла.
Над ней тут же склонился лекарь. Когда он поднялся, лицо его было сурово.
– Опухоль внезапно рассосалась, – сказал он.
Хатшепсут велела чародеям замолчать. В долгожданной тишине все явственно услышали частое, отрывистое дыхание Неферуры, и Хапусенеб взглянул на врача. Тот едва заметно покачал головой, и взгляд Хапусенеба снова вернулся к Неферуре. Девушка улыбалась, глядя Тутмосу в лицо. Она вложила свои пальцы в его ладони, и он крепко стиснул их.
– Я что, очень больна? Может быть, мама испугается и позволит нам пожениться, – шепнула Неферура.
Она повернула голову и улыбнулась матери, но та увидела в ее мутных, затуманенных снадобьем глазах мечущиеся тени зала суда. Хатшепсут вскочила и с криком склонилась над дочерью, Неферура вдруг как-то икнула, всего один раз, и вздохнула. Она была мертва. Глаза быстро остекленели; улыбка стала безжизненной гримасой.
Тутмос потихоньку высвободил свои руки и встал. Никто ничего не говорил и не двигался. Солнечный свет залил комнату, угли в жаровне погасли, но люди застыли, пораженные скоропостижной смертью царевны.
На заре она открыла глаза и слабо улыбнулась им всем.
– Тутмос? – прошептала она, и ее лицо просияло.
Он опустился у ложа на колени, ласково убирая прядки волос с ее лица.
– Это я, малышка. Не беспокойся. Я тебя не оставлю.
– Мне стало немного лучше. Боль прошла.
Над ней тут же склонился лекарь. Когда он поднялся, лицо его было сурово.
– Опухоль внезапно рассосалась, – сказал он.
Хатшепсут велела чародеям замолчать. В долгожданной тишине все явственно услышали частое, отрывистое дыхание Неферуры, и Хапусенеб взглянул на врача. Тот едва заметно покачал головой, и взгляд Хапусенеба снова вернулся к Неферуре. Девушка улыбалась, глядя Тутмосу в лицо. Она вложила свои пальцы в его ладони, и он крепко стиснул их.
– Я что, очень больна? Может быть, мама испугается и позволит нам пожениться, – шепнула Неферура.
Она повернула голову и улыбнулась матери, но та увидела в ее мутных, затуманенных снадобьем глазах мечущиеся тени зала суда. Хатшепсут вскочила и с криком склонилась над дочерью, Неферура вдруг как-то икнула, всего один раз, и вздохнула. Она была мертва. Глаза быстро остекленели; улыбка стала безжизненной гримасой.
Тутмос потихоньку высвободил свои руки и встал. Никто ничего не говорил и не двигался. Солнечный свет залил комнату, угли в жаровне погасли, но люди застыли, пораженные скоропостижной смертью царевны.