Искушение ворона   ::   Вересов Дмитрий

— Плохой ты сын, Никита, плохой ты сын, — твердила Ариадна Сергеевна, набираясь дыхания после каждой, с трудом дающейся ей фразы, — плохой сын, знаешь, как мне по весне трудно бывает, а и не позвонишь иной раз, и за лекарством…

— Ладно, мама, ну плохой, ну плохой! — раздраженно кивал Никита, — знаешь, как теперь по радио поют: «Я его слепила из того, что было…»

— Дурак! — с чувством выдохнула Ариадна Сергеевна, — отец твой, академик Всеволод Иванович, святой был человек, а ты неблагодарная скотинка, Никитушка, когда на могиле последний раз-то был?

Никита молча подошел к окну и, отдернув тяжелую портьеру, глянул вниз, на двор, где местные власти принялись за укладку асфальта.

— У тебя, мама и обострение оттого, что без света, как мышь летучая, сидишь.

— Не болтай, я сама знаю, от чего у меня обострение, скажи лучше, зачем в Англию собрался? Разбогател, что ли?

Никита отошел от окна и принялся по старой памяти трогать мамины статуэтки на полочках: пастушек, пастушков, лесных ланей, тонконогих балерин в пачках.

— Не трогай, разобьешь! — прикрикнула Ариадна Сергеевна, — и отвечай матери, когда спрашивает!

— Денег мне мама подарили, вот и еду проветриться в Шотландию, в Глазго, в Эдинбург, там ведь наши предки какие-то вроде как по семейным нашим преданиям, верно?

— Подарили, говоришь? А не украл? Гляди, Никита, посадят тебя, посадят на позор моим сединам!

Про седины — это Адочка наговаривала на себя. Волосы ее были черны, как смоль, да и вообще она была еще красавица хоть куда. Но только не в те дни, когда обострения астмы превращали ее в глубокую старуху.