JК
Искушение ворона :: Вересов Дмитрий
Страница: 85 из 346Не то слово!
А сколько восторгов было, когда Таня стала распаковывать багаж и принялась одаривать ребят подарками!
И какие слезы навернулись у сестрицы, когда Митька, младшенький, принес из своей комнаты рисунок и, подойдя сзади и обняв Татьяну за шею, когда та сидела в кресле, сказал:
— Это, мамочка, я тебя нарисовал, как ты в кино снимаешься с папой…
Татьяна тогда порывисто принялась целовать его маленькие ручки и все приговаривала: «Любимый, милый, родной!»
А вечером, часов в одиннадцать, ей позвонил какой-то мужской голос. Лизавета уже по хозяйски сама трубку сняла. Бархатный такой роскошный баритон спросил миссис Розен.
Татьяна вспыхнула, зарделась маковым цветом и, замахав рукой, — мол разговор конфиденциальный, — убежала с трубкой к себе наверх… Лизавета и не слыхала, о чем они там говорили.
Но через полчаса спустившись назад в просторный холл, Татьяна, пряча глаза в пол, вдруг объявила, что планы руководства изменились, и ей надо срочно улетать на съемки.
Лизавета только спросила:
— Таня, ты мне все говоришь? Все как есть?
И Татьяна как-то вдруг возмутилась: мол, разве не ты сама хотела, чтобы я снималась? Разве не ты мне твердила про камень лежачий, что мхом обрастает? Так что же ты, мол, теперь думаешь? Актерская работа — это разъезды и суета!
Лизавета ей не поверила. Поглядела сестре в глаза и пальцем погрозила — ай Танька, не теряй головы!
А та ей в ответ, уже с собранными чемоданами, когда такси к воротам подкатило:
— А кто детям на пропитание теперь зарабатывать должен, когда Пашка в тюрьме? У меня же в Голливуде роль!
И Лизавета согласно кивнула, обнимая сестрицу.
А когда через неделю пришли счета от «Белл-телеком», Лизавета увидела, что входящий звонок в ту пятницу был из Майами.
А сколько восторгов было, когда Таня стала распаковывать багаж и принялась одаривать ребят подарками!
И какие слезы навернулись у сестрицы, когда Митька, младшенький, принес из своей комнаты рисунок и, подойдя сзади и обняв Татьяну за шею, когда та сидела в кресле, сказал:
— Это, мамочка, я тебя нарисовал, как ты в кино снимаешься с папой…
Татьяна тогда порывисто принялась целовать его маленькие ручки и все приговаривала: «Любимый, милый, родной!»
А вечером, часов в одиннадцать, ей позвонил какой-то мужской голос. Лизавета уже по хозяйски сама трубку сняла. Бархатный такой роскошный баритон спросил миссис Розен.
Татьяна вспыхнула, зарделась маковым цветом и, замахав рукой, — мол разговор конфиденциальный, — убежала с трубкой к себе наверх… Лизавета и не слыхала, о чем они там говорили.
Но через полчаса спустившись назад в просторный холл, Татьяна, пряча глаза в пол, вдруг объявила, что планы руководства изменились, и ей надо срочно улетать на съемки.
Лизавета только спросила:
— Таня, ты мне все говоришь? Все как есть?
И Татьяна как-то вдруг возмутилась: мол, разве не ты сама хотела, чтобы я снималась? Разве не ты мне твердила про камень лежачий, что мхом обрастает? Так что же ты, мол, теперь думаешь? Актерская работа — это разъезды и суета!
Лизавета ей не поверила. Поглядела сестре в глаза и пальцем погрозила — ай Танька, не теряй головы!
А та ей в ответ, уже с собранными чемоданами, когда такси к воротам подкатило:
— А кто детям на пропитание теперь зарабатывать должен, когда Пашка в тюрьме? У меня же в Голливуде роль!
И Лизавета согласно кивнула, обнимая сестрицу.
А когда через неделю пришли счета от «Белл-телеком», Лизавета увидела, что входящий звонок в ту пятницу был из Майами.