JК
Исповедь королевы :: Холт Виктория
Страница: 272 из 309 — Неужели мы должны их оставить перед яростными толпами?
— Мадам, если вы будете возражать против ухода, то вы будете ответственныза смерть короля и ваших детей.
Что я могла поделать? Я подумала о дорогой Кампан, Ламбаль, Турзель, о всех, кто был почти так же мне дорог, как моя собственная семья. Но я видела, что ничего не могу поделать, а рядом со мной был дофин.
Мы покинули дворец. Некоторые парижане уже смотрели на нас через ограду, а другие проникли во двор, но не делали попыток остановить нас. На земле толстым слоем лежали листья, хотя был только август. Играя, дофин поднял несколько листьев. Бедное дитя, он так привык к тревогам, подобной этой, что считал их частью своей жизни, и, пока мы были вместе, он, казалось, только порадоваться. Издали уже доносились выкрики и вопли. Толпа была очень близко. Я слышала хриплые голоса, распевавшие: «Allons, enfants de la Patrie…»
Король сказал спокойно:
— В этом году листья опали очень рано. Когда мы приближались к зданию собрания, высокий человек взял дофина на руки. Я в ужасе закричала, но он посмотрел на меня доброжелательно и сказал:
— Не бойтесь, мадам. Я не причиню ему никакого вреда. Но нельзя терять ни минуты.
Я не могла оторвать взгляда от своего ребенка. Я была испугана, но дофин улыбался и как не по годам развитой ребенок говорил что-то этому мужчине.
Когда мы подходили к зданию собрания, мне вернули моего сына. Я поблагодарила этого человека и так крепко схватила мальчика за ручку, что он сказал мне, что я делаю ему больно.
— Мадам, если вы будете возражать против ухода, то вы будете ответственныза смерть короля и ваших детей.
Что я могла поделать? Я подумала о дорогой Кампан, Ламбаль, Турзель, о всех, кто был почти так же мне дорог, как моя собственная семья. Но я видела, что ничего не могу поделать, а рядом со мной был дофин.
Мы покинули дворец. Некоторые парижане уже смотрели на нас через ограду, а другие проникли во двор, но не делали попыток остановить нас. На земле толстым слоем лежали листья, хотя был только август. Играя, дофин поднял несколько листьев. Бедное дитя, он так привык к тревогам, подобной этой, что считал их частью своей жизни, и, пока мы были вместе, он, казалось, только порадоваться. Издали уже доносились выкрики и вопли. Толпа была очень близко. Я слышала хриплые голоса, распевавшие: «Allons, enfants de la Patrie…»
Король сказал спокойно:
— В этом году листья опали очень рано. Когда мы приближались к зданию собрания, высокий человек взял дофина на руки. Я в ужасе закричала, но он посмотрел на меня доброжелательно и сказал:
— Не бойтесь, мадам. Я не причиню ему никакого вреда. Но нельзя терять ни минуты.
Я не могла оторвать взгляда от своего ребенка. Я была испугана, но дофин улыбался и как не по годам развитой ребенок говорил что-то этому мужчине.
Когда мы подходили к зданию собрания, мне вернули моего сына. Я поблагодарила этого человека и так крепко схватила мальчика за ручку, что он сказал мне, что я делаю ему больно.