Избранник Евы   ::   Нестерова Наталья

Первые мягкие схватки пробили место, расчистили путь для огненной геенны, в которую погружалось тело. Сознание не терялось, оно как бы стояло рядом и издевательски наблюдало: «Смотри, как тебе больно, ишь, как мучаешься! Так тебе и надо! Получила?» Вся прежняя жизнь, с ее радостями и печалями, со всеми ее персонажами и героями, словно растворилась, я не помнила никого, ни о ком не думала. Только немыслимая боль впивалась в меня, как указка учителя в нерадивую ученицу: «Вот тебе! Я покажу, как не слушаться!»

Молчать я больше не могла и закричала, тонко, визгливо. По-щенячьи, умоляюще смотрела на врача, который в тот момент делал обход. Молодой человек задержался у моей кровати, присел и стал осматривать меня. В коротком перерыве между схватками, собрав все силы, я вонзилась в его мысли. Хотела узнать, долго ли продлятся мои страдания. А увидела иное.

Он, доктор, испытывал неодолимое отвращение к роженицам. Их разверзнутые, бритые, в порезах, промежности, толстые рыхлые бедра, грязь под ногтями на пальцах ног, некрасивые, потные, искореженные животной болью лица — все вызывало брезгливость и тошноту. Он почти привык к тошноте, научился с ней бороться, но жизнь не мила, когда тебя мутит от работы. Человек с хронической морской болезнью не годится в моряки.

— Шел бы в космонавты, — тихо буркнула я.

— Что вы сказали? — не расслышал доктор. Но мне уже было не до ядовитых выпадов.

Схватка — девятый вал, цунами раздирающей боли наваливалась, хотела утопить меня.