JК
Клуб Первых Жен :: Голдсмит Оливия
Страница: 493 из 619Когда их вели вдоль решеток, заключенные из других камер окликали тех из них, кого они выбрали себе в качестве будущих партнеров. Все, кто находился в тюремном корпусе, высыпали к решеткам и наблюдали за парадом новичков.
– Ути-ути-ути, лапоньки. Вот ты, круглозаденький, ты только мой. Всем говори, что ты принадлежишь Элу. Эл тобой займется. Ты – для меня, я – для тебя. Запомни меня, мой сладкий, а я уж тебя не забуду.
– Эй, пухленький мой, беленький, зубки вставные вынул? У меня найдется для тебя работа. С такими протезами ты будешь работать днем и ночью. Меня зовут Травка. Я – Травка, ты – моя затравка. – Так вот на что намекал тот служащий.
Морти поддерживал дух воспоминаниями о детстве в Бронске. Тогда он научился ходить вразвалку. Такую манеру ходить ребята возводили в ранг искусства. Он чувствовал себя полным идиотом, когда сейчас шел вразвалку по тюремному коридору, но – что поделать – он решил выжить. Он вспомнил, как в детстве в Кингсбридже ему не раз попадало от ирландских сверстников, потому что тогда он еще не знал, что, для того чтобы тебя считали крутым, надо ходить как крутой. Он, пожалуй, был крутым, насколько им может быть еврей. «Господи Иисусе, дай мне сил пережить все это», – взмолился Морти.
Морти привели в камеру последним. От его напускной смелости не осталось и следа, как только он увидел своего соседа: тело, казалось, выточенное из черного дерева, возлежало на нижних нарах.
– Ути-ути-ути, лапоньки. Вот ты, круглозаденький, ты только мой. Всем говори, что ты принадлежишь Элу. Эл тобой займется. Ты – для меня, я – для тебя. Запомни меня, мой сладкий, а я уж тебя не забуду.
– Эй, пухленький мой, беленький, зубки вставные вынул? У меня найдется для тебя работа. С такими протезами ты будешь работать днем и ночью. Меня зовут Травка. Я – Травка, ты – моя затравка. – Так вот на что намекал тот служащий.
Морти поддерживал дух воспоминаниями о детстве в Бронске. Тогда он научился ходить вразвалку. Такую манеру ходить ребята возводили в ранг искусства. Он чувствовал себя полным идиотом, когда сейчас шел вразвалку по тюремному коридору, но – что поделать – он решил выжить. Он вспомнил, как в детстве в Кингсбридже ему не раз попадало от ирландских сверстников, потому что тогда он еще не знал, что, для того чтобы тебя считали крутым, надо ходить как крутой. Он, пожалуй, был крутым, насколько им может быть еврей. «Господи Иисусе, дай мне сил пережить все это», – взмолился Морти.
Морти привели в камеру последним. От его напускной смелости не осталось и следа, как только он увидел своего соседа: тело, казалось, выточенное из черного дерева, возлежало на нижних нарах.