Колибри   ::   Спенсер Лавирль

Но все время, пока Абигейл одевалась в подвенечное платье, онане забывала фотографий и выражения лица Джесси. Она торопилась, говоря себе, что надо быть осмотрительной, и не важно действительно ли Джесси такой хороший фотограф или нет. Он оставался прежним коварным Джесси Дюфрейном.

Он брякал чем-то за ширмой, убирая пластинки, и свистел. Потом раздались звуки, словно он двигал какую-то мебель. Когда она вышла из-за ширмы, он стоял к ней спиной. Он присел и подбирал что-то с пола, лежавшее рядом с камерой. Пока она наблюдала за этим, он положил эту вещь под ножки кресла– качалки, которое стояло перед камерой. И все это время он беспечно свистел, очевидно, наслаждаясь работой.

– Мне надо посмотреться в зеркало, – сказала Абигейл, заметив, что Джесси закатал рукава рубашки, словно собрался заниматься каким-то делом.

– Отлично, – произнес он, поднимаясь и отходя в сторону, так что Абигейл могла пройти мимо него и камеры к туалетному столику. Краем глаза Джесси наблюдал, как она приглаживает волосы и вкалывает шпильки, держащие строгий французский пучок на затылке. В зеркало она видела, что Джесси подтянул к креслу ночной столик и папоротник, очевидно, для декорации. Но ведь он не собирался фотографировать ее в кресле-качалке. Как в таком случае быть с фатой и развевающейся вуалью? Но она решила пока не задавать вопросов и просто подняла усеянную жемчугом фату. Но когда она приготовилась положить ее на голову, Джесси приказал:

– Нет, не надевай!

– Но это фата. Я хочу, чтобы она была на фотографии.