Кречет. Книга I   ::   Бенцони Жюльетта

Слишком юный для того, чтобы безмолвно выдержать издевательский взгляд Хиакина, Жиль пробурчал:

— Зачем ты пришел сюда, Хиакин? Узнать, чем кончается моя песня?

Лицо Медведя пожал могучими плечами.

— Если бы это зависело только от меня, ты бы запел ее тотчас же, — ответил он в присущей ему манере. — Но Сагоевата думает, что ты будешь ему полезен как заложник, потому что когда Виргинца победят и прогонят в его нору, воины, приплывшие из-за большой воды, будут, может быть, достаточно щедры, желая, чтобы пленники вернулись к ним целыми и невредимыми.

— А ты, — съязвил Жиль, — ты тоже так думаешь? Ты веришь в эту глупость, сказанную Корнплэнтером, в эту не правдоподобную историю о предательстве, которое, по его словам, отдаст американскую армию в лапы Красных Мундиров? Я считал тебя умнее. Ни один солдат Вашингтона не способен на такое!

— Кроме того, кто томится жаждой золота!

Не правдоподобная история, говоришь ты?! — вскричал Хиакин, позволив гневу увлечь себя в ловушку, расставленную его спеси. — Знай же, бледнолицый, что воин, командующий в Уэст-Пойнте, доблестный генерал Бенедикт Арнольд, вот уже несколько недель обменивается словами с прежними хозяевами, чтобы доставить удовольствие своей скво! Еще до наступления следующей луны он продаст за золото крепость на Гудзоне. Твой «великий белый вождь» исчезнет тогда, подобно утреннему туману…

Последние слова Хиакина были заглушены громким смехом Жиля, тем более громким, что за этим смехом пряталась тревога: в том, что сказал ему Лицо Медведя, он чувствовал ужасную правду.