JК
Креольская честь :: Мартин Кэт
Страница: 126 из 403 — У тебя больше нет причин плакать. — Ее высокие полные груди уперлись в его черный вечерний сюртук. Как хитро она прятала их все это время!
В мерцании лампы поблескивали ее шелковистые медные волосы. Ему хотелось вытащить все заколки и погрузить руки в длинные пряди. Хотелось прижать губы к гладкой белой шее сзади.
Тут вдруг он понял, что его тело отзывается на близость женщины Отзывалось оно и раньше, инстинктивно, но теперь ему пришлось сознательно подавить желание. И ему понадобилась вся сила воли, чтобы не поцеловать ее, не говоря уже о большем.
— Я никогда не продал бы тебя Фортье, — сказал он — Никогда. И хочешь верь, хочешь нет, я хорошо представляю себе, что ты испытала, и вполне могу понять твои чувства.
Он хорошо знал, что она имеет в виду, когда говорит о выживании, потому что некогда провел сам шесть месяцев в алжирской тюрьме. Ему было тогда двадцать лет. Он захотел принять участие в славной французской войне. Его отец, разумеется, не одобрил его решения, но проявил понимание. Ведь его сын должен выполнить свой долг.
С войны Алекс вернулся другим человеком. Более суровый. Более циничным. В тюрьме ему пришлось учиться выживанию. Поступать вопреки всем своим убеждениям, лишь бы раздобыть еды. Он хорошо знал, что должна была перенести Николь, знал, как обращаются с женщинами в таких ужасных местах Он крепче прижал ее к себе.
— Что прошло, то прошло, — сказал он, приподнимая ее лицо, чтобы она смотрела прямо на него.
В мерцании лампы поблескивали ее шелковистые медные волосы. Ему хотелось вытащить все заколки и погрузить руки в длинные пряди. Хотелось прижать губы к гладкой белой шее сзади.
Тут вдруг он понял, что его тело отзывается на близость женщины Отзывалось оно и раньше, инстинктивно, но теперь ему пришлось сознательно подавить желание. И ему понадобилась вся сила воли, чтобы не поцеловать ее, не говоря уже о большем.
— Я никогда не продал бы тебя Фортье, — сказал он — Никогда. И хочешь верь, хочешь нет, я хорошо представляю себе, что ты испытала, и вполне могу понять твои чувства.
Он хорошо знал, что она имеет в виду, когда говорит о выживании, потому что некогда провел сам шесть месяцев в алжирской тюрьме. Ему было тогда двадцать лет. Он захотел принять участие в славной французской войне. Его отец, разумеется, не одобрил его решения, но проявил понимание. Ведь его сын должен выполнить свой долг.
С войны Алекс вернулся другим человеком. Более суровый. Более циничным. В тюрьме ему пришлось учиться выживанию. Поступать вопреки всем своим убеждениям, лишь бы раздобыть еды. Он хорошо знал, что должна была перенести Николь, знал, как обращаются с женщинами в таких ужасных местах Он крепче прижал ее к себе.
— Что прошло, то прошло, — сказал он, приподнимая ее лицо, чтобы она смотрела прямо на него.