Тогда, может быть… — Он сглотнул,почувствовав, что в горле вдруг пересохло.
Джордан умиленно улыбнулась.
— Мы были чересчур молоды, Филип. И жизни-то еще толком не знали. По-моему, у нас все равно ничего не вышло бы… даже если бы ты написал мне первым, а я бы ответила.
— Почему? — спросил он, пытливо глядя на нее.
Молодая женщина пожала плечами.
— В юности смотришь на мир сквозь розовые очки, видишь только красочное и яркое. Изъянов, несовершенства просто не видишь, — философски заметила она. — Если бы мы дружили дольше, может, через годик-другой разочаровались бы друг в друге настолько, что тошно бы сделалось. А так все осталось незапятнанным и прекрасным.
— А вдруг не сделалось бы тошно? — в полной уверенности, что Джордан ошибается, возразил Филип. — Вдруг наша… — он на миг замолчал, — детская любовь вылилась бы во что-то более серьезное, вечное? Жизнь ведь доказала, что с другими людьми нам не по пути. Может…
Джордан посмотрела на него как-то странно, и он осекся, осознав вдруг, что его пылкая речь больше походит на бред, звучит глупо, по-мальчишески. Не так следовало действовать — умнее, осторожнее, хитрее, в конце концов. Сначала заручиться согласием Паулы на развод, а уж потом о чем-то просить, умолять Джордан. Непродуманными признаниями он мог лишь отпугнуть молодую женщину, укрепить ее уверенность в том, что не зря разошлись много лет назад их дороги.. — Самые везучие на всем белом свете!