JК
Непримиримые влюбленные :: Рид Мишель
Страница: 9 из 165Может быть, она теперь для всех чужая и с ней придется знакомиться заново? Мэдлин содрогнулась. Да нет. Просто она стала взрослой, вот и все. Поздновато, правда.
Эдвард Гилберн украдкой наблюдал за дочерью. По ее заученно спокойному лицу он понял больше, чем ей хотелось бы. Когда четыре года назад она уехала в Бостон, он очень боялся за нее. Теперь он должен был признать, что Ди оказалась на высоте. Не давала дочери хандрить, тащила ее, жалко упирающуюся, – иногда буквально силой, – вытаскивала в свет. Заново учила жить среди людей. Гилберн опасался за дочь: он не знал, как скажется на ней такой курс лечения. Но, регулярно наведываясь в Бостон, он видел, что Мэдлин постепенно приходит в себя. Правда, Гилберн не мог сказать, что его уж очень радовали результаты четырехлетнего влияния на Мэдлин ее матери. Куда ушел искрящийся оптимизм, с раздражением думал он. Эта необузданная и удивительная любовь к жизни, покорявшая в восемнадцатилетней девушке? Ди постаралась вытравить ее. Гилберн был недоволен.
И уже не в первый раз он проклял Доминика Стентона – из-за него дочь вынуждена была отправиться к матери в Америку.
– Нина боялась, что ты не приедешь, – сказал Гилберн.
– Из-за Доминика, да? – Мэдлин, как всегда, сразу брала быка за рога. Эдвард улыбнулся про себя. Очевидно, Ди не удалось искоренить в ней эту привычку. Но его улыбка тут же растаяла. Он вспомнил, как эта прямота Мэдлин заставила ее порвать с Домиником, как ни ужасно это было для нее.
Эдвард Гилберн украдкой наблюдал за дочерью. По ее заученно спокойному лицу он понял больше, чем ей хотелось бы. Когда четыре года назад она уехала в Бостон, он очень боялся за нее. Теперь он должен был признать, что Ди оказалась на высоте. Не давала дочери хандрить, тащила ее, жалко упирающуюся, – иногда буквально силой, – вытаскивала в свет. Заново учила жить среди людей. Гилберн опасался за дочь: он не знал, как скажется на ней такой курс лечения. Но, регулярно наведываясь в Бостон, он видел, что Мэдлин постепенно приходит в себя. Правда, Гилберн не мог сказать, что его уж очень радовали результаты четырехлетнего влияния на Мэдлин ее матери. Куда ушел искрящийся оптимизм, с раздражением думал он. Эта необузданная и удивительная любовь к жизни, покорявшая в восемнадцатилетней девушке? Ди постаралась вытравить ее. Гилберн был недоволен.
И уже не в первый раз он проклял Доминика Стентона – из-за него дочь вынуждена была отправиться к матери в Америку.
– Нина боялась, что ты не приедешь, – сказал Гилберн.
– Из-за Доминика, да? – Мэдлин, как всегда, сразу брала быка за рога. Эдвард улыбнулся про себя. Очевидно, Ди не удалось искоренить в ней эту привычку. Но его улыбка тут же растаяла. Он вспомнил, как эта прямота Мэдлин заставила ее порвать с Домиником, как ни ужасно это было для нее.