Однажды и навсегда   ::   Сигер Мора

Высокородные особы, что не считают нужным снисходить даже до самых простых вещей. Фолкнер оказался натурой чувствительной. Это открытие, как ни странно, вовсе не поразило Сару. А вот гордость Фолкнера была какой-то особенной, глубоко проникшей в его плоть и кровь. Она вовсе не зависела от того, как относится к нему остальное общество. Сара поняла, что сегодня она заглянула в сокровенные глубины его души.

Так значит, она поступила правильно, шагнув из-за каменной ограды навстречу сиянию дня. Она словно бросила вызов едва уловимому моменту в судьбе, когда сбываются самые невероятные ожидания и надежды.

— Доброе утро.

Фолкнер обернулся, все еще сжимая в руке скребницу. Она смотрела на него, как зачарованная. С какой-то странной радостью наблюдая, что высокие скулы постепенно заливает румянец. Смущения? Удовольствия?

— Доброе утро. А вы легки на подъем, мистрис.

— Как и вы, сэр Уильям, — у нее почему-то слегка кружилась голова. Словно все заботы и тревоги враз покинули ее, растворившись вслед за истончившимся месяцем. Вполне возможно, что от недосыпания или же от ослепительного сияния дня? А может быть, от непривычного трепета, пробудившегося в ней? Как бы то ни было, неожиданно она ощутила, неведомую ей доселе радость бытия.

— Вы всегда ухаживаете за вашими лошадьми? — спросила она.

— Только за этим. Он чересчур темпераментный.

Жеребец уткнулся носом Фолкнеру в шею. Сара рассмеялась.

— Но он кажется таким ручным, словно котенок, — сказала она.