JК
Офицер. Сильные впечатления :: Морозов Сергей
Страница: 110 из 511Над стареньким диваном, еще сохранившим запах отроческих поллюций, висела свежеувеличенная фотография Ромы Иванова в форме сержанта-связиста советской армии на фоне знамени части. К рамке, в которую была вставлена фотография, был прикреплен черный траурный бант. На гвоздике у двери висели его футбольные бутсы, а на комоде стоял его первый самодельный радиоприемник, заботливо покрытый кружевной деревенской салфеткой, на которой лежали два бумажных цветка.
— Он приглашал меня, чтобы я отметила здесь свой день рождения, — сказала Маша. — У нас красота, говорил он. Русская Швейцария.
— Венеция, — смущенно поправил ее Михаил Петрович.
— Точно, — кивнула она.
Маша со вздохом окинула взглядом этот маленький семейный мемориал и, поспешно достав платок, промокнула глаза. В ту же секунду заголосила и разразилась бурными рыданиями Клавдия Ивановна, и Маша была вынуждена ее обнять и забормотать какие-то утешительные слова. Бывший милиционер Михаил Палыч беспомощно развел руками. Его огромный живот вываливался из синих сношенных галифе. Он переминался с ноги на ногу, и по его лицу обильно текли слезы. Маша подвела женщину к диванчику, они вместе уселись на него и некоторое время рыдали. Наконец Клавдия Ивановна вытерла лицо передником, пробормотав:
— Вы уж простите нас, некультурных…
— Я вам так сочувствую, — всхлипнула Маша.
Только теперь, вдоль нарыдавшись, она почувствовала, как внутри нее наконец что-то расслабилось. Отпустило.
К ней подошел Михаил Палыч и неловко протянул ей свою широкую ладонь.
— Он приглашал меня, чтобы я отметила здесь свой день рождения, — сказала Маша. — У нас красота, говорил он. Русская Швейцария.
— Венеция, — смущенно поправил ее Михаил Петрович.
— Точно, — кивнула она.
Маша со вздохом окинула взглядом этот маленький семейный мемориал и, поспешно достав платок, промокнула глаза. В ту же секунду заголосила и разразилась бурными рыданиями Клавдия Ивановна, и Маша была вынуждена ее обнять и забормотать какие-то утешительные слова. Бывший милиционер Михаил Палыч беспомощно развел руками. Его огромный живот вываливался из синих сношенных галифе. Он переминался с ноги на ногу, и по его лицу обильно текли слезы. Маша подвела женщину к диванчику, они вместе уселись на него и некоторое время рыдали. Наконец Клавдия Ивановна вытерла лицо передником, пробормотав:
— Вы уж простите нас, некультурных…
— Я вам так сочувствую, — всхлипнула Маша.
Только теперь, вдоль нарыдавшись, она почувствовала, как внутри нее наконец что-то расслабилось. Отпустило.
К ней подошел Михаил Палыч и неловко протянул ей свою широкую ладонь.