JК
Октавия :: Купер Джилли
Страница: 11 из 238Попадая ко мне в первый раз, люди немели от восхищения. Огромные роскошные растения, плотно расставленные в торцах вытянутой гостиной, создают эффект джунглей. Одну стену целиком занимает окно с видом на подсвеченные платаны Грин-парка.
Сбросив туфли, я почувствовала, как ноги мои утопают в пушистом белом ковре.
Тут зазвонил телефон.
— Послушай, — попросила я Чарли.
— Да, — сказал он, сняв трубку. — Какой-то Рикардо и, видимо, откуда-то издалека, — произнес он.
— Его разрывает от страстного желания, — проговорила я, беря трубку. — Пойди, принеси бутылку из холодильника, дорогой, — добавила я громко, так, чтобы Рикардо мог услышать.
— Привет, мой милый, — сказала я Рикардо.
Когда я, закончив разговор, вошла в спальню, Чарли, раздевшись, лежал на светлом меховом покрывале, потягивая шампанское, красивый и мрачный. На стене над его головой красовалась моя любимая картина. Итальянский мастер, XVI век, масло: Адам и Ева в райском саду в окружении множества животных и птиц.
«Очень важно, — утверждает мой брат, — чтобы над постелью висело что-нибудь ласкающее взор, что помогает разогнать скуку любовных игр».
Я изучила эту картину до мельчайших деталей.
Не обращая внимания на Чарли, я не спеша разделась и села за туалетный столик, любуясь своим отражением в тройном зеркале. То, что я в нем видела, мне очень нравилось. В мягком свете кожа моя казалась персиковой. С изяществом фигуры контрастировала тяжелая грудь.
Сбросив туфли, я почувствовала, как ноги мои утопают в пушистом белом ковре.
Тут зазвонил телефон.
— Послушай, — попросила я Чарли.
— Да, — сказал он, сняв трубку. — Какой-то Рикардо и, видимо, откуда-то издалека, — произнес он.
— Его разрывает от страстного желания, — проговорила я, беря трубку. — Пойди, принеси бутылку из холодильника, дорогой, — добавила я громко, так, чтобы Рикардо мог услышать.
— Привет, мой милый, — сказала я Рикардо.
Когда я, закончив разговор, вошла в спальню, Чарли, раздевшись, лежал на светлом меховом покрывале, потягивая шампанское, красивый и мрачный. На стене над его головой красовалась моя любимая картина. Итальянский мастер, XVI век, масло: Адам и Ева в райском саду в окружении множества животных и птиц.
«Очень важно, — утверждает мой брат, — чтобы над постелью висело что-нибудь ласкающее взор, что помогает разогнать скуку любовных игр».
Я изучила эту картину до мельчайших деталей.
Не обращая внимания на Чарли, я не спеша разделась и села за туалетный столик, любуясь своим отражением в тройном зеркале. То, что я в нем видела, мне очень нравилось. В мягком свете кожа моя казалась персиковой. С изяществом фигуры контрастировала тяжелая грудь.