Октавия   ::   Купер Джилли

Он рассказал мне о вашем детстве, о родителях, о том, как с вами паршиво обращались. Все это теперь позади.

И встав на колени возле меня, он меня обнял. Я заплакала.

— Что случилось? — прошептал он.

— Ничего хорошего, — всхлипнула я. — Я люблю тебя больше всего на свете. Меня мучает страсть к тебе, но это только в моем сердце. Ты был прав с самого начала: я фригидная женщина. Столько раз я была близка с мужчинами, не сосчитаешь, но всегда мне это было ненавистно. Я только научилась хорошо притворяться, а внутри меня — лед.

— Успокойся, милая, успокойся.

Он гладил меня, успокаивая, как успокаивают лошадь.

— Я тебе это говорю, потому что я люблю тебя, но не смогу дать тебе счастья.

— Об этом позволь мне самому судить, — сказал он. — Никто тебя по-настоящему не любил в твоей жизни. Тебя только баловали, отсылали поиграть где-нибудь, а звали только за тем, чтобы похвастаться перед гостями, когда они собирались за чаем, тем, что ты такая хорошенькая. Пойдем, — сказал он, поднимая меня с софы и ведя в спальню. — Не будем больше терять времени.

— Нет, — отпрянула я. — Ты будешь разочарован, я ведь не смогу притворяться с тобой.

— Не буду, ведь я Ничего и не жду. Нам надо привыкнуть друг к другу.

В спальне он включил боковой свет, осветивший громадную двуспальную кровать, и откинул меховое покрывало.

Когда он раздевал меня с несомненной ловкостью, я подумала обо всех тех женщинах, которые лежали на этой постели до меня.