JК
Опасное наваждение :: Питерс Натали
Страница: 77 из 679Ив этом она тоже права. Цыган без табора, словно обломок судна, потерпевшего кораблекрушение. Он ничто. Она права. Я больше не цыганка.
Сет Гаррет пообещал отвезти меня в Одессу – большой портовый город на берегу Черного моря.
Я молчала. Мне было все равно, куда мы едем и что со мной произойдет. Россия так и не стала для меня настоящим домом. Я знала в ней только цыганский табор, а он навсегда исчез из моей жизни.
Три дня я скорбела, отказываясь от еды и сна. Ночами я сидела перед печкой, раскачиваясь из стороны в сторону, вздыхала и стонала. Собаки тут же начинали скулить, а местные жители с подозрением косились на меня и крестились. Я же ни с кем не разговаривала, не причесывалась и не умывалась.
– Как долго это будет продолжаться? – услышала я, как Сет спросил Степана.
– Не знаю. Как-то раз она сказала, что близкие родственники умершего голодают три дня после его смерти.
Возможно, впрочем, что она будет оплакивать их дольше, ведь умерло так много людей.
Но через три дня я потеряла сознание, истощенная голодом, измученная горем. Я спала целые сутки, а когда проснулась, то удивила Сета, попросив, чтобы мне приготовили ванну. В ту ночь я сидела, завернувшись в одеяло, с трудом расчесывала свалявшиеся волосы и ждала, пока высохнет моя одежда. На следующий день за ужином я взяла вилку и неуклюже принялась есть. Сет вместе с извозчиком во все глаза уставились на меня, едва сдерживая смех.
Я злилась на них и на себя.
Сет Гаррет пообещал отвезти меня в Одессу – большой портовый город на берегу Черного моря.
Я молчала. Мне было все равно, куда мы едем и что со мной произойдет. Россия так и не стала для меня настоящим домом. Я знала в ней только цыганский табор, а он навсегда исчез из моей жизни.
Три дня я скорбела, отказываясь от еды и сна. Ночами я сидела перед печкой, раскачиваясь из стороны в сторону, вздыхала и стонала. Собаки тут же начинали скулить, а местные жители с подозрением косились на меня и крестились. Я же ни с кем не разговаривала, не причесывалась и не умывалась.
– Как долго это будет продолжаться? – услышала я, как Сет спросил Степана.
– Не знаю. Как-то раз она сказала, что близкие родственники умершего голодают три дня после его смерти.
Возможно, впрочем, что она будет оплакивать их дольше, ведь умерло так много людей.
Но через три дня я потеряла сознание, истощенная голодом, измученная горем. Я спала целые сутки, а когда проснулась, то удивила Сета, попросив, чтобы мне приготовили ванну. В ту ночь я сидела, завернувшись в одеяло, с трудом расчесывала свалявшиеся волосы и ждала, пока высохнет моя одежда. На следующий день за ужином я взяла вилку и неуклюже принялась есть. Сет вместе с извозчиком во все глаза уставились на меня, едва сдерживая смех.
Я злилась на них и на себя.