JК
Пленительные наслаждения :: Джеймс Элоиза
Страница: 324 из 438О Боже, Квил поверил! Поверил, что ей безразличныего ласки!
Как это было далеко от ее истинных чувств! Она жаждала ощущать тяжесть его тела и слышать хриплые стоны, срывающиеся с его губ. По ночам, лежа между холодными простынями, она с трепетом вспоминала каждое его прикосновение. И даже те постыдные минуты, когда он раздвигал ей бедра и она, нагая, извивалась под ним, бесстыдно прижимаясь к его пальцам.
Как же сильно впитала она порочное желание, как глубоко увязла в грехе, если ей было так приятно!
Когда принесли горячую воду для ванны, она сказала Маргарет, что у нее болит голова, и попросила передать мужу, чтобы он не ждал ее к обеду. Оставшись одна, Габби свернулась клубочком на диване, пытаясь понять, почему она такая несчастная. И лежала до тех пор, пока вода не сделалась холодной как лед. Тогда она влезла в ванну с подспудной мыслью наказать себя — за ложь и за вожделение. Какая из двух провинностей хуже? Ответ был прост. Квил верно сказал, что в их действиях нет ничего постыдного. И впрямь, что плохого в том, что их тела дарили друг другу наслаждение? И не важно, когда это свершалось — ночью или днем, а вот говорить, что ей это было неприятно, — сплошное вранье.
Поэтому она погрузилась в холодную воду. Габби наблюдала, как ее соски превращаются в темно-красную черешню. Так бывало всегда, когда Квил их трогал, и даже от одних воспоминаний об этом она опять зарыдала, потому что не могла быть вместе с ним. Она любила его. И хотела его.
Как это было далеко от ее истинных чувств! Она жаждала ощущать тяжесть его тела и слышать хриплые стоны, срывающиеся с его губ. По ночам, лежа между холодными простынями, она с трепетом вспоминала каждое его прикосновение. И даже те постыдные минуты, когда он раздвигал ей бедра и она, нагая, извивалась под ним, бесстыдно прижимаясь к его пальцам.
Как же сильно впитала она порочное желание, как глубоко увязла в грехе, если ей было так приятно!
Когда принесли горячую воду для ванны, она сказала Маргарет, что у нее болит голова, и попросила передать мужу, чтобы он не ждал ее к обеду. Оставшись одна, Габби свернулась клубочком на диване, пытаясь понять, почему она такая несчастная. И лежала до тех пор, пока вода не сделалась холодной как лед. Тогда она влезла в ванну с подспудной мыслью наказать себя — за ложь и за вожделение. Какая из двух провинностей хуже? Ответ был прост. Квил верно сказал, что в их действиях нет ничего постыдного. И впрямь, что плохого в том, что их тела дарили друг другу наслаждение? И не важно, когда это свершалось — ночью или днем, а вот говорить, что ей это было неприятно, — сплошное вранье.
Поэтому она погрузилась в холодную воду. Габби наблюдала, как ее соски превращаются в темно-красную черешню. Так бывало всегда, когда Квил их трогал, и даже от одних воспоминаний об этом она опять зарыдала, потому что не могла быть вместе с ним. Она любила его. И хотела его.