Берлинские похороны   ::   Дейтон Лен

Чешский офицер указал на два серых от времени стула, мы с Харви сели. Харви бросил спичку, подбежал офицер и наступил на спичку тщательно вычищенным ботинком. Его укоризненный взгляд мог означать и «Чтобы ты подавился этой спичкой», и «Так и начинаются пожары». Лицо чешского офицера напоминало полустертый карандашный рисунок. И кожа, и глаза были серыми. Высокий лоб, слегка удлиненные уши, нос и подбородок напоминали восковую куклу, долго пролежавшую на солнце. За спиной офицера на лестнице русский старшина открывал бутылку. Потом, широко улыбнувшись, сказал:

— Какой сюрприз, англичанин. Ты же мой попутчик.

— Ты знаешь этого типа? — спросил Харви.

— Полковник Сток, — сказал я. — Из контрразведки Красной Армии в Берлине.

Сток одернул коричневую форменную рубашку со старшинскими знаками различия.

Чешский солдат принес четыре стаканчика и большую консервную банку.

— Для тебя держим самое лучшее, англичанин, — заметил Сток. Чех вымученно улыбнулся, будто кто-то садистски наклеил ему на лицо пластырь; казалось, расслабь он мышцы, и ему тут же оторвет уши. Сток нахваливал открытую банку.

— Белужья, — сказал он, протягивая ее мне. — Мне сначала прислали осетровую, но я им сразу выдал: «У меня будут высокие гости из-за рубежа. Нам нужна белужья». — Внутри банки были серые с прожилками шарики величиной с малую горошину. Сток открыл пакет небольших вафель и ложкой щедро разложил икру на вафли.