JК
Берлинские похороны :: Дейтон Лен
Страница: 26 из 310Большие его руки торчали из рукавов ярко-красной шелковой домашней куртки, отороченной золотой тесьмой.
Валкан сказал:
— Герр Сток, герр Дорф. — И после паузы: — Герр Дорф, герр Сток.
Мы все поклонились друг другу, Валкан положил на кофейный столик папку для бумаг, Сток вынул из нее жестяную коробку «Нескафе», кивнул и возвратил коробку на место.
— Что будете пить? — спросил Сток. У него оказался низкий музыкальный голос.
— Прежде чем мы перейдем к разговору, могу я взглянуть на ваше удостоверение личности? — спросил я.
Сток вытащил из заднего кармана брюк свой бумажник, широко улыбнулся мне и извлек оттуда жесткую белую карточку с фотографией и двумя печатями, которыми советские граждане пользуются за рубежом.
— Но здесь написано капитан Майлев, — запротестовал я, тщательно выговаривая кириллические буквы.
Служанка принесла поднос с маленькими стаканчиками и заиндевевшей бутылкой водки. Она поставила поднос на стол. Сток подождал, пока она уйдет.
— А в вашем паспорте написано, что вы Эдмонд Дорф, — сказал Сток, — но мы оба жертвы обстоятельств.
За его спиной диктор восточногерманского телевидения говорил привычным медленным голосом: «...приговорен к трем годам заключения за пособничество в попытке бегства его семьи на Запад». Сток подошел к приемнику и переключил его на западноберлинский канал, где полсотни тевтонских менестрелей пели старинную балладу. Со словами: «В четверг никогда ничего путного не бывает» — он выключил телевизор.
Валкан сказал:
— Герр Сток, герр Дорф. — И после паузы: — Герр Дорф, герр Сток.
Мы все поклонились друг другу, Валкан положил на кофейный столик папку для бумаг, Сток вынул из нее жестяную коробку «Нескафе», кивнул и возвратил коробку на место.
— Что будете пить? — спросил Сток. У него оказался низкий музыкальный голос.
— Прежде чем мы перейдем к разговору, могу я взглянуть на ваше удостоверение личности? — спросил я.
Сток вытащил из заднего кармана брюк свой бумажник, широко улыбнулся мне и извлек оттуда жесткую белую карточку с фотографией и двумя печатями, которыми советские граждане пользуются за рубежом.
— Но здесь написано капитан Майлев, — запротестовал я, тщательно выговаривая кириллические буквы.
Служанка принесла поднос с маленькими стаканчиками и заиндевевшей бутылкой водки. Она поставила поднос на стол. Сток подождал, пока она уйдет.
— А в вашем паспорте написано, что вы Эдмонд Дорф, — сказал Сток, — но мы оба жертвы обстоятельств.
За его спиной диктор восточногерманского телевидения говорил привычным медленным голосом: «...приговорен к трем годам заключения за пособничество в попытке бегства его семьи на Запад». Сток подошел к приемнику и переключил его на западноберлинский канал, где полсотни тевтонских менестрелей пели старинную балладу. Со словами: «В четверг никогда ничего путного не бывает» — он выключил телевизор.