Берлинские похороны   ::   Дейтон Лен

Я проследовал за Валканом в бар, в котором было слишком темно, чтобы разглядеть меню, и где пианист с таким трудом находил нужные клавиши, что, казалось, их кто-то перемешал.

— Рад, что приехал? — спросил Валкан.

Я не был уверен в этом. Валкан изменился так же сильно, как и сам город. Оба находились в постоянном чрезвычайном положении и научились жить в таких условиях.

— Потрясающе, — сказал я.

Джонни понюхал свой «бурбон» и выпил его так, словно имел дело с лекарством.

— Признайся, что ожидал увидеть здесь совсем иное, — сказал он. — Тишь и благодать, а?

— На мой вкус, так вообще слишком тихо, — сказал я. — Слишком много «начальников на верандах» и «этих инфернальных барабанов, каррут». Да и солдат-браминов многовато.

— И неприкасаемых гражданских немцев перебор, — подхватил Валкан.

— Однажды в Калькутте я смотрел кино — «Четыре пера». Когда осажденный гарнизон уже больше не мог держаться, на горизонте появилось несколько дюжин англичан в шлемах с воинственными песнями и молодые господа со слугами и опахалами.

— И они обратили туземцев в бегство, — сказал Валкан.

— Да, — сказал я, — но индийская аудитория стала потешаться над бегущими.

— Так ты думаешь, что мы потешаемся над нашими победителями?

— А это ты мне должен сказать, — заметил я, оглядывая зал, прислушиваясь к английской речи и попивая херес, стоивший здесь вдвое дороже, чем в любом другом месте по эту сторону Стены.