Берлинские похороны   ::   Дейтон Лен

Часто он уходил, сославшись на какое-то дело, но все знали, что он возвратится с Портобелло-роуд с письменным столом или вешалкой-аспидистрой.

Понятно, что кабинет Доулиша напоминал лавку старьевщика. У него была старинная подставка для зонтов и старинный стол с зеленой викторианской лампой. У одной стены помещался книжный шкаф со стеклянными створками, внутри поблескивали кожаными корешками тома собрания сочинений Диккенса, не было только «Мартина Чезлвита». «Мартин Чезлвит» — не лучший роман Диккенса, любил повторять Доулиш. У противоположной стены, где стояла большая ЭВМ фирмы ИБМ, было две коробки с бабочками (стекло у одной из них треснуло) и фотографии различных крикетных команд госслужащих, на которых можно было различить лицо молодого Доулиша.

Первого октября начинали топить камин углем. И даже если сентябрь был морозным, а октябрь жарким — это ничего не меняло. Около камина в угольной пыли стояла картонная коробка из-под стирального порошка с углем. Я подтащил кожаное кресло поближе к горящему пламени. Небольшой камин был сделан в те времена, когда британский флот бороздил моря на пароходах и когда дипломатия заключалась главным образом в выборе, куда надлежало послать этот флот.

Доулиш читал мой отчет. Потрогав переносицу, он сказал, не отрывая глаз от бумаг:

— Мне кажется, на вас снова все ополчились.

Алиса принесла кофе, поставила его на стол Доулиша и молча вышла.

— Да, — сказал я.

Доулиш передал мне надтреснутую чашку с розовыми цветочками по краю.

— Расскажите мне о Стоке, — сказал он.