Портрет миссис Шарбук   ::   Форд Джеффри

Не знаю почему, но я покраснел, будто меня застали за чем-то бесчестнымили незаконным.

Я уже говорил, что мне трудно что-либо скрыть от Саманты. Она язвительно улыбнулась:

– Тайная почитательница?

Я хотел было незаметно сунуть карточку в карман, но было уже слишком поздно. Вместо этого я попытался убедить Саманту, что мое смущение – на самом деле никакое не смущение, а растерянность, вызванная таким неожиданным поворотом дел.

– Извинительная записка от миссис Шарбук, – сказал я и бросил карточку текстом вверх на стол. – Сначала она издевается надо мной, а потом присылает цветы. Она меня что – за дурака принимает? Я тебе скажу, я начинаю презирать эту женщину.

– Вижу, – бросила Саманта, повернулась и вышла из комнаты.

Потом мы занимались любовью, но меня не оставляло ощущение, что кто-то за мной наблюдает. Я бы ничуть не удивился, если бы из-под кровати высунул голову Уоткин и подверг критике мои действия со словами: «Мускат и плесень, мистер Пьямбо, больше ничего». Наши ласки в тот вечер были вялыми и не доставили удовольствия ни ей, ни мне. Потом мы лежали бок о бок и я рассказывал Саманте об обезьяньей руке. Она вовсе не разделила моего праведного гнева и восприняла всю эту историю довольно равнодушно.

Когда она заснула, я потихоньку выполз из кровати и вернулся в мастерскую. Там я несколько раз перечитал карточку, закурил сигарету и сел, глядя на цветы.