JК
Пропустите женщину с ребенком :: Лобановская Ирина
Страница: 192 из 303Лишь слегка покачивала изящной туфелькой на каблуке. Колготки и обувка — шик! По высшему разряду!
Конечно, мама-правоведка для дочки ничего не жалела, одевала в самых дорогих магазинах, но только престижная одежда смотрелась на Наташе-богатырке смешно и забавно, словно с чужого плеча и надета на время, просто так, от безысходности… Любое, даже самое дорогое платье сидело на ней, как приговоренное по статье Уголовного кодекса России.
Одежда прекрасной незнакомки казалась сшитой исключительно для нее одной и словно превратилась во вторую кожу. И выглядела раза в три дороже, чем стоила на самом деле, словно девица значительно поднимала цену шмоток, надев их. Тем самым оказывая нарядам неслыханную честь, одарив тряпки своим царским вниманием…
Судя по ее росту, она вышагивала по земле, как длинная жирафа, молодая и рыжая, принципиально не желающая замечать никого и ничего вокруг. Такая никогда не снисходит до окружающих, потому что всех считает ниже себя. Она никогда не отвечает ни на чьи приветствия. Запросто позволяет разглядывать себя в свое удовольствие, внахалку рассматривать ее длинные ноги, долгие руки, горячие жаркие волосы… И все, начиная внаглую есть глазами эту жирафу, тотчас понимают, что она на них плюет с высоты своего роста. Просто они для нее — охранники, водители, продавцы, юристы, учителя, инженеры, журналисты — все, кроме членов ее родной, чисто мажорской тусовки, — ничто, пустое место.
Конечно, мама-правоведка для дочки ничего не жалела, одевала в самых дорогих магазинах, но только престижная одежда смотрелась на Наташе-богатырке смешно и забавно, словно с чужого плеча и надета на время, просто так, от безысходности… Любое, даже самое дорогое платье сидело на ней, как приговоренное по статье Уголовного кодекса России.
Одежда прекрасной незнакомки казалась сшитой исключительно для нее одной и словно превратилась во вторую кожу. И выглядела раза в три дороже, чем стоила на самом деле, словно девица значительно поднимала цену шмоток, надев их. Тем самым оказывая нарядам неслыханную честь, одарив тряпки своим царским вниманием…
Судя по ее росту, она вышагивала по земле, как длинная жирафа, молодая и рыжая, принципиально не желающая замечать никого и ничего вокруг. Такая никогда не снисходит до окружающих, потому что всех считает ниже себя. Она никогда не отвечает ни на чьи приветствия. Запросто позволяет разглядывать себя в свое удовольствие, внахалку рассматривать ее длинные ноги, долгие руки, горячие жаркие волосы… И все, начиная внаглую есть глазами эту жирафу, тотчас понимают, что она на них плюет с высоты своего роста. Просто они для нее — охранники, водители, продавцы, юристы, учителя, инженеры, журналисты — все, кроме членов ее родной, чисто мажорской тусовки, — ничто, пустое место.