Сейчас или никогда   ::   Адлер Элизабет

После каждого такого скандала Мэри долго лежала в постели и со страхом прислушивалась к каждому шороху, боясь, что отец вернется и снова начнет избивать мать. Однако самое ужасное заключалось в том, что она не могла прийти к матери и пожалеть ее. В их семье все проявления чувств считались мещанской пошлостью. Со временем Мэри стала считать, что люди не должны проявлять чувств, — это слабость, которую следует безжалостно искоренять.

А ее мать все больше замыкалась в себе, ни с кем не разговаривала и часто плакала украдкой. Даже за обеденным столом они, как правило, сидели молча и только изредка нарушали тишину отдельными фразами, такими, например, как «передай соль» или что-нибудь в этом роде.

А когда отца не было дома, мать бесцельно бродила по дому как сомнамбула, постоянно курила и заливала горе крепкими спиртными напитками.

— Мама, — обратилась как-то к ней Мэри, когда отца, по обыкновению, не было дома, — почему бы нам не сходить в кино? В нашем кинотеатре, говорят, сейчас идет очень интересный фильм.

Мать подняла на нее осоловелые глаза, глубоко затянулась сигаретой, а потом понуро повесила голову.

— Нет, дочь, не хочу. А ты сходи. Деньги возьми в моем кошельке.

Мэри действительно пошла в кино и долго не могла забыть сверкающий мир голливудского экрана, красивых мужчин и женщин и красивую жизнь, которая для нее тогда олицетворялась прежде всего в беззаботности, отсутствии чувства голода и насилия над собой. Тогда она поняла, что на свете есть другая жизнь, лишенная тех трагических моментов бытия, которыми была наполнена ее собственная.