Последний алхимик   ::   Мерфи Уоррен

Что плохого в том, чтобы доставить кому-то удовольствие ласковым словом? Чиун знает, что значит жить без благодарности. Он научился этому за все те годы, что он воспитывал Римо. Но почему должна страдать бедная женщина?

— Говорю тебе в последний раз: я не собираюсь писать, что я не белый. И что я-де тебе солгал, и что в твоих уроках было что-то такое, что сделало меня корейцем. Я белый. И всегда был белым. И всегда буду белым. И когда я стану писать летопись Синанджу...

Чиун поднял руку.

— Ты напишешь, что мы всего лишь наемные охранники, а великий Дом Синанджу, дом ассасинов всего мира, превратился в приют жалких прислужников.

— Мы спасаем страну.

— А что эта страна для тебя сделала? Чему она тебя научила? Что она такое — твоя страна? Есть тысячи стран, и будут еще тысячи. Но Синанджу была, есть и будет... если ты нас не подведешь.

— И я не намерен жениться ни на какой толстой уродине из Синанджу, — добавил Римо.

Разговор шел на корейском и напоминал пулеметный огонь. Консуэло Боннер не разобрала ни слова. Она поняла только, что они спорили. И еще она поняла, что эти двое имеют не больше отношения к ядерной физике, чем китайский бильярд. Было ясно, что восьмерым охранникам их не одолеть, а возможно, что и шестнадцати тоже.

Однако Консуэло Боннер стала начальником службы безопасности ядерной электростанции отнюдь не благодаря способности руководствоваться в своих действиях голыми подозрениями.