Украденная невинность   ::   Мартин Кэт

Нечеловеческим усилием, неуклюже и тяжело он увернулся от мелькнувшего лезвия, схватил рукоятку обеими руками и слепо нанес удар из последних сил. Мэттью не ощутил того, как сталь вошла в податливую плоть, не услышал крика, но каким-то образом понял, что удар достиг цели.

В этот момент он думал только о том, что сталось с Грехемом Пакстоном, жив ли тот сейчас и останется ли в живых после сражения. Мэттью знал, что Пакстон непременно выполнит последний долг дружбы — навестит обитателей Белмора и расскажет о том, как погиб сын и муж. Он передаст Джессике слова любви, которые сам Ситон так и не решился сказать.

Он знал, чувствовал, что смерть очень близко. Эта густая, бархатная и по-своему приветливая тьма, которая наплывала и манила, уговаривая погрузиться и наконец отдохнуть. Тьма была благословением, потому что милосердно скрывала смерть и разрушение, царящие вокруг. Мэттью чувствовал, что парит, дрейфует к бархатной черной бездне, а навстречу ему, простирая руки и смеясь, плывет Джессика в голубом шелковом платье, с белокурыми волосами, перебираемыми ветром и позолоченными солнцем. И еще что-то светлое, радостное вырисовывалось вдали, близилось, — может быть, залитые солнцем поля Белмора, где бродила, собирая цветы, маленькая Сара, или выгон, где щипали траву шоколадно-коричневые чистокровные кони. А Джессика была уже совсем близко, и губы се беззвучно твердили: «Люблю тебя… люблю…»

— Джесси… — прошептал Мэттью, оседая на скользкую от крови палубу.