JК
Утренняя песня :: Кейтс Кимберли
Страница: 119 из 289Мой слуга снова будет упрекать меня в небрежности, а я пожму плечами и куплю другую булавку. Или, может быть...
Он замолчал, его взгляд становился все напряженнее.
– Может быть, все станет проще, если я попрошу кое-что взамен.
– Да. То есть, нет... я...
Ханна застыла, уверенная в том, что он снова начнет выпытывать у нее то, что его интересует.
– Ничего особенного я не прошу, но, если вы согласитесь, это доставит мне большое удовольствие.
Он все время смотрел на ее руку, и она вдруг осознала, что он держит ее в своей мускулистой, горячей ладони.
– Зовите меня Остеном.
– О... Остеном?
– Очень давно никто не называл меня так.
– Остен.
Ее щеки горели. Рука дрожала. Его имя прозвучало в ее устах совершенно необычно. Как нечто пряное и сладкое, словно расплавленный шоколад.
– Но я не думаю... То есть я хотела сказать, едва ли это соответствует...
– Пожалуйста, Ханна.
Во взгляде его была мольба. Выражение лица смягчилось. Высокомерия как не бывало.
Сейчас самое время признаться, что она не умеет записывать ноты. Но как он отреагирует на ее обман? Потеряна музыка, та самая, которую он с таким трудом сочинял. Которая была для него наваждением и без которой он жить не мог.
Музыкальная комната стала для них обоих тюрьмой. И все же проведенными здесь часами они очень дорожили. Для Ханны Остен Данте все еще оставался загадкой. Он мог приютить путников в непогоду и в то же время игнорировать письма своих близких.
Он замолчал, его взгляд становился все напряженнее.
– Может быть, все станет проще, если я попрошу кое-что взамен.
– Да. То есть, нет... я...
Ханна застыла, уверенная в том, что он снова начнет выпытывать у нее то, что его интересует.
– Ничего особенного я не прошу, но, если вы согласитесь, это доставит мне большое удовольствие.
Он все время смотрел на ее руку, и она вдруг осознала, что он держит ее в своей мускулистой, горячей ладони.
– Зовите меня Остеном.
– О... Остеном?
– Очень давно никто не называл меня так.
– Остен.
Ее щеки горели. Рука дрожала. Его имя прозвучало в ее устах совершенно необычно. Как нечто пряное и сладкое, словно расплавленный шоколад.
– Но я не думаю... То есть я хотела сказать, едва ли это соответствует...
– Пожалуйста, Ханна.
Во взгляде его была мольба. Выражение лица смягчилось. Высокомерия как не бывало.
Сейчас самое время признаться, что она не умеет записывать ноты. Но как он отреагирует на ее обман? Потеряна музыка, та самая, которую он с таким трудом сочинял. Которая была для него наваждением и без которой он жить не мог.
Музыкальная комната стала для них обоих тюрьмой. И все же проведенными здесь часами они очень дорожили. Для Ханны Остен Данте все еще оставался загадкой. Он мог приютить путников в непогоду и в то же время игнорировать письма своих близких.