Во сне и наяву   ::   Басби Ширли

Бартоломью ухмыльнулся и с невиннейшим видом проговорил, растягивая слова на южный манер:

— Не понимаю, о чем это вы, мэм! Я всего-навсего бедный нигер и не хочу никого обидеть!

— Перестань вести себя так вызывающе! — не на шутку рассердилась Сара. — Куда ты его проводил?

Бартоломью чуть нахмурился и ответил уже обычным тоном:

— В единственную комнату, которую еще не стыдно показывать гостям. Конечно же, в кабинет хозяина.

В это мгновение дверь, ведущая в библиотеку, распахнулась, и на пороге появилась чем-то очень недовольная Энн Шеллдрейк.

Годы пощадили Энн. В тридцать восемь лет ее волосы оставались такими же белокурыми, голубые глаза — такими же яркими, а кожа — такой же гладкой, как и прежде. На ней было черное шелковое платье, сшитое несколько лет назад, но не утратившее элегантности.

Сара хорошо помнила это платье, Энн надела его на похороны Маргарет и не снимала все время траура по сестре. После смерти Сэма Кантрелла, доброго и щедрого человека, приютившего Шеллдрейков — Том в прошлом году разорился и продал дом с плантацией, — Энн вновь надела это платье.

Однако существовала и другая причина, заставившая Сэма отнестись к Тому Шеллдрейку с такой добротой. В самом начале войны Том был ранен в левую руку. Он закрыл собой Сэма и получил предназначенную Кантреллу пулю. Сэм был уверен, что Шеллдрейк спас ему жизнь, и был готов ради друга на любые жертвы — даже мириться с высокомерной и вечно чем-нибудь недовольной женой Тома. Сара жалела Тома, но к Энн всегда относилась настороженно.