Повесть об уголовном розыске (Рожденная революцией)   ::   Нагорный Алексей Петрович

 — Мы вас, того-с, не знаем, новенькие-с вы… Сей же секунд все будет в лучшем виде! Чего изволите?

— Значит так, — сказал Афиноген. — Претаньер, беф-бе-шамель, равиоли, попьеты, кавказское номер двадцать три… Не возражаешь ты, дорогая?

— Нет… дорогой, — запинаясь, произнесла Мария.

Официант сделался зеленым.

— Ваше высокоблагородие, — сказал он с тоской. — Революция была, вы верно изволили забыть? Нет этого ничего. В помине нет!

— Лангет де беф?

— Упаси бог! — официант взмахнул полотенцем.

— Кольбер? Бретон? Субиэ? Вилеруа? — продолжал допрашивать Афиноген. — Что есть, наконец? Отвечай, болван!

— Самогон-с! — официант деликатно кашлянул в кулак. — И для вас, только для вас лично, поверьте, — студень из лошадиных мослов.

— Неси, — кивнул Афиноген.

Официант умчался.

— А я не знала, что вы закончили пажеский корпус, — улыбнулась Мария.

— Вчера весь день перед зеркалом зубрил, — сказал Афиноген. — Слушай… А чего это я ему наговорил? В книжке перевода нет, может, ты знаешь?

Пока шел этот разговор, Коля и Никифоров стояли на галерее и наблюдали за Афиногеном и Марией. Коля мучился, завидовал Афиногену, но о Маше старался не думать.

— Болтают, а о деле нисколько и не думают! — сказал Коля ревниво.

Никифоров внимательно посмотрел на него:

— Втюрился?

— Кто? — покраснел Коля.

— Да уж не я, — заметил Никифоров. Маша ему самому нравилась, но он считал, что ее дворянское происхождение раз и навсегда кладет между ними непреодолимый барьер.