JК
Повесть об уголовном розыске (Рожденная революцией) :: Нагорный Алексей Петрович
Страница: 21 из 749Они враги народа! Задерживайте хулиганов и черносотенных агитаторов! Доставляйте их комиссарам Советов! Беспорядков не будет, товарищи! А тех, кто попытается вызвать на улицах Петрограда смуту, грабежи, поножовщину или стрельбу, мы сотрем с лица земли! Дело народа и революции в твердых руках, товарищи!
И снова толпа начала восторженно приветствовать оратора.
— Видишь, как люди не хотят, — вдруг сказал Коля. — Не хотят, чтобы разбойники были. А ты чего говорил?
«Ах ты, сволочь, — Арсений даже задохнулся от ярости. — Я же тебя, змеюка, на своих плечах из дерьма вытащил, а ты, пащенок, туда же… Ну, постой».
— Тюря ты, — сказал Арсений вслух. — Деревня неумытая. Мы таких говорков сшибали с бугорков, понял? Он кто? Еврей. Жид, другими словами. А жиды, как известно, Христа распяли. Понял, дурак?
На такой «веский довод» у Коли не нашлось ответа.
«Грамотный, черт, — подумал он. — Голыми руками не возьмешь…»
Они вышли на привокзальную площадь. У тротуара валялась дохлая лошадь, ветер перегонял через нее обрывки бумаг. Навстречу шла шумная, пьяная компания. Матросики обнимали барышень в шляпках, краснорожий парень в гетрах рвал мехи трехрядки:
Эх, буржуи-паразиты,
Вам уже недолго ждать.
Все керенские побиты,
Вас мы будем добивать!
Голос у краснорожего был пронзительный и ввинчивался в уши, как звук гвоздя, которым царапают стекло.
Матросики окружили генерала с семейством: женой в черном кружевном платке и сыном-гимназистом. Генерал был в шинели без погон, на околыше фуражки чернел овал от кокарды.
И снова толпа начала восторженно приветствовать оратора.
— Видишь, как люди не хотят, — вдруг сказал Коля. — Не хотят, чтобы разбойники были. А ты чего говорил?
«Ах ты, сволочь, — Арсений даже задохнулся от ярости. — Я же тебя, змеюка, на своих плечах из дерьма вытащил, а ты, пащенок, туда же… Ну, постой».
— Тюря ты, — сказал Арсений вслух. — Деревня неумытая. Мы таких говорков сшибали с бугорков, понял? Он кто? Еврей. Жид, другими словами. А жиды, как известно, Христа распяли. Понял, дурак?
На такой «веский довод» у Коли не нашлось ответа.
«Грамотный, черт, — подумал он. — Голыми руками не возьмешь…»
Они вышли на привокзальную площадь. У тротуара валялась дохлая лошадь, ветер перегонял через нее обрывки бумаг. Навстречу шла шумная, пьяная компания. Матросики обнимали барышень в шляпках, краснорожий парень в гетрах рвал мехи трехрядки:
Эх, буржуи-паразиты,
Вам уже недолго ждать.
Все керенские побиты,
Вас мы будем добивать!
Голос у краснорожего был пронзительный и ввинчивался в уши, как звук гвоздя, которым царапают стекло.
Матросики окружили генерала с семейством: женой в черном кружевном платке и сыном-гимназистом. Генерал был в шинели без погон, на околыше фуражки чернел овал от кокарды.