Повесть об уголовном розыске (Рожденная революцией)   ::   Нагорный Алексей Петрович

Пол в избе — углом вверх. Всегда больные, золотушные дети — теперь последний сын остался сиротой. Всегда горе, нужда, долгие зимние вечера, бесконечные, выматывающие душу ночи, когда нечем укрыться, а утром нечем разжечь печь. И вот теперь, когда пришли, наконец, иные времена и впереди, пусть далеко, но забрезжил рассвет и стало ясно, что стоит жить на земле, и счастье — это не поповские проповеди, а земля, которая принадлежит тебе и кормит вдосталь, платя добром за стертые руки, сбитые ноги и спину, которую к заходу солнца уже не разогнуть, — вот теперь, когда все стало так обнадеживающе хорошо, — бандитская пуля обрывает жизнь, а рассвет снова сменяет ночь, уже навсегда.

«Нет им пощады… И не должно быть, — подумал Коля. — Пусть получат полной мерой, ибо сказано справедливо: „какой мерой меряете — такой и вам отмерено будет“…

* * *



— Как знаешь, — Коля повернулся, чтобы уйти. — Если потом начнутся провалы — я тебя предупредил, на меня не вали!

— Подожди, — Феденька разгладил записку, еще раз прочитал. — Тут сказано — в десять… Давай так: я пошлю тебя, ты посмотришь…

— А ты скажешь, что я все придумал? — спокойно возразил Коля. — Нет уж. Пойдешь со мной.

— Если ты, не дай господь, прав. — Феденька жалко сморщился и всхлипнул: — Я, Коляча, от разрыва сердца кончусь! Ты меня пожалей! Я Скуластого пошлю, лады?

— Твое дело.