Повесть об уголовном розыске (Рожденная революцией)   ::   Нагорный Алексей Петрович

И вообще, из-за чего сыр-бор? Объективно — виноват Родькин или нет? Ты мне прямо скажи!

— Формально, да!

— Вот ты какой. Скользкий, — разозлился Кузьмичев. — Не ухватишь! А я тебе говорю, что твои эмоции — это не юридический факт. Теорию Вышинского вам на занятиях объясняли? Признание обвиняемого есть царица доказательств, усвой это! Ты обязан верить прокурору СССР, если уж мне не веришь! Твое дело какое? Выследил — схватил! А юридические крючки вешать — не твоя забота. На то прокуратура и суд поставлены, запомни!

— Ожидаю ваших приказаний, — равнодушно сказал Коля. Он вдруг почувствовал, что устал. Смертельно устал. И ему все, абсолютно все надоело.

Кузьмичев вышел из-за стола и сел в кресло напротив Коли.

— Слушай, Кондратьев, — сказал он с улыбкой. — Я тебя ценю и уважаю, можешь не сомневаться. Ну, что ты бодаешься? Не понимаешь, что в данном случае речь идет о нашей чести? Ленинградская милиция — это же шутка сказать! Убит уважаемый человек, нас теребят с утра до вечера. А ты хочешь, чтобы мы доложили руководству города, что раскрыть это дело не в состоянии?

Коля молчал.

— Хорошо, — Кузьмичев встал. — А если у тебя будут доказательства — ясные, четкие. И ты убедишься, что Родькин убил Слайковского! Родькин и никто другой!

— Пока у меня таких доказательств нет, — сказал Коля. Он уже догадался, куда клонит Кузьмичев, и в нем сразу же вспыхнуло острое чувство протеста. «Нет, — думал Коля. — Я не имею права сдаваться. Не должен пасовать.