JК
Повесть об уголовном розыске (Рожденная революцией) :: Нагорный Алексей Петрович
Страница: 525 из 749 — Это даже забавно!А если я все же рискну ему наподдать?
— Дом окружен, — спокойно сказал Коля. — Сдайте драгоценности и оружие, и я гарантирую вам жизнь — до суда, во всяком случае.
— А после суда? — насмешливо спросил Борецкий.
— Это будет зависеть от количества и тяжести совершенных вами преступлений.
— Выходит, могут шлепнуть? — вмешался Хвылин.
— Если заслужили, — бесспорно, — все так же спокойно сказал Коля.
— Ясно, — кивнул Борецкий. — Нина, ты чего застыла, как соляной столб? Давай, ласточка, на кухню, давай, давай. Обыщи-ка его, Хвыля.
Коля встал, поднял руки. Хвылин профессионально и быстро ощупал его, но браунинга в рукаве не нашел. Взял нож, вскрыл пачку с деньгами. Посыпалась белая бумага, и Борецкий огорченно зацокал языком:
— Ай-я-я-яй. Нас за это сажаете, а сами? Что за мошенничество, товарищ Кондратьев? Не к лицу, не к лицу. Садитесь, пожалуйста, и выслушайте меня внимательно: дом окружили, я понял. Вы предлагаете сдаться и сдать вещи — тоже понял. Это неприемлемо. Почему? Объясняю: чтобы сделать это дело, я потратил три года жизни, рисковал. Что же прикажете? Теперь, когда все на мази, — спасовать? Нет! Трижды нет! Выслушайте мои условия: я и Хвылин понимаем, что за убийство сторожа и этой «суки» Агеева нам так и так стенка. Неужели вы думаете, что еще один, два, три трупа нас остановят? Да и не было бы этих трупов — за восемьсот тысяч народного добра суд все равно даст «ВМН». Поэтому мы — уходим. Вы — сидите тихо.
— Дом окружен, — спокойно сказал Коля. — Сдайте драгоценности и оружие, и я гарантирую вам жизнь — до суда, во всяком случае.
— А после суда? — насмешливо спросил Борецкий.
— Это будет зависеть от количества и тяжести совершенных вами преступлений.
— Выходит, могут шлепнуть? — вмешался Хвылин.
— Если заслужили, — бесспорно, — все так же спокойно сказал Коля.
— Ясно, — кивнул Борецкий. — Нина, ты чего застыла, как соляной столб? Давай, ласточка, на кухню, давай, давай. Обыщи-ка его, Хвыля.
Коля встал, поднял руки. Хвылин профессионально и быстро ощупал его, но браунинга в рукаве не нашел. Взял нож, вскрыл пачку с деньгами. Посыпалась белая бумага, и Борецкий огорченно зацокал языком:
— Ай-я-я-яй. Нас за это сажаете, а сами? Что за мошенничество, товарищ Кондратьев? Не к лицу, не к лицу. Садитесь, пожалуйста, и выслушайте меня внимательно: дом окружили, я понял. Вы предлагаете сдаться и сдать вещи — тоже понял. Это неприемлемо. Почему? Объясняю: чтобы сделать это дело, я потратил три года жизни, рисковал. Что же прикажете? Теперь, когда все на мази, — спасовать? Нет! Трижды нет! Выслушайте мои условия: я и Хвылин понимаем, что за убийство сторожа и этой «суки» Агеева нам так и так стенка. Неужели вы думаете, что еще один, два, три трупа нас остановят? Да и не было бы этих трупов — за восемьсот тысяч народного добра суд все равно даст «ВМН». Поэтому мы — уходим. Вы — сидите тихо.