Похищение Данаи   ::   Соловьев Владимир Рудольфович

И вот теперь - спустя столько лет!- сам факт ее неизменяемости приводит меня в содрогание.

Изменилась не она, но окрестная среда, в которой она теперь обитала, огороженное вокруг нее пространство и пуленепробиваемое стекло, которое отделяло ее от зрителей и отсвечивало, не давая охватить картину целиком. Она была та же и не та - слишком много препятствий меж глазом и картиной.

Министр культуры, шапочный мой знакомец, перерезал ленточку, и, по формальным восторгам судя, я оказался единственным, кто так переживал встречу с Данаей. Как зверь в клетке, метался я по залу, ища нужный ракурс, чтоб видеть 'не блестки на стекле, а саму картину. Мне удалось разглядеть губы, сосок, лобок, и чем дольше я вглядывался, тем сильнее охватывала меня дрожь. Она была так похожа на ту, прежнюю, мою Данаю, Данаю моей мечты и похоти, но что-то неуловимо и катастрофически в ней изменилось: исчезла ее тайная магия - я это видел, чувствовал, знал безошибочно. И когда министр, отбояриваясь от" налетевших на него журналистов, перефутболил их к свадебному генералу, я не выдержал и сказал им:

- Что-то здесь не то. Словно подменили. Вместо живой - мертвая.

- Подменили? Вы имеете в виду реставрационные работы?

- Нет, - обретя уверенность, сказал я. - Реставрация не может так изменить картину.

- Если б ты видел, в каком состоянии она попала к реставраторам! вмешался министр, сам бывший искусствовед и критик, но не настолько все-таки, чтоб почувствовать разницу.