Похищение Данаи   ::   Соловьев Владимир Рудольфович

Как только он догадался о Почтамте, отрезав мне путь к отступлению в американское консульство? Или, избавившись, как ящерица, от одного "хвоста" - этот процесс в зверином мире самокалечения называется автотомией, - я не заметил, как у меня отрос другой? Чтобы они к моей скромной персоне приставили нескольких филеров? Или это опять она настучала? Никак было не вспомнить, говорил ей или нет, куда наладился.

- Куда сейчас? - спросил я, когда Борис Павлович распахнул передо мной дверь поджидавшего нас у Почтамта "мерседеса", к которому я уже успел привыкнуть.

- Если не возражаете, опять в мастерскую.

- Версия номер какая?

- Последняя, - усмехнулся Борис Павлович.

- Вот именно: смеется тот, кто смеется последним.

- Кто спорит?

И мы помчались, сиреня и крутя мигалкой. Какой русский не любит быстрой езды! А тем более в свой последний день на воле.

12. ДЕРЖУ ПАРИ, ЧТО Я ЕЩЕ НЕ УМЕР

Дверь открыла Галя - она-то здесь откуда? Да еще смотрит на меня как-то странно. Не могу определить, как именно - отчужденно? прощально? торжествуя? насмешливо? В любом случае как-то не так. Пожалел, что не придушил ее в гостинице, избегая бесконечной тавтологии: один и тот же прием! Четыре однообразные попытки, из них две - удачные: некто - Лену, Саша - Никиту, а потом его же - некто No 2 и, наконец, я - Галю. Copycat. Убийство по шаблону. Как раз по части покойника с его бесконечными вариациями на тему "Данаи". Или граната. Что делать, если огнестрельное оружие (включая ядерное) - прерогатива (пока что) преступных мафий, а топор (как и булыжник) - орудие пролетариата, до которого нам, элитарным людям, опускаться грех! Вот если б раньше, в Дубровнике, утопить ее, покуда она, тяжело дыша, плыла ночью к острову морских ежей, ядовитых наших сводней.