JК
Загадочные женщины XIX века :: Бретон Ги
Страница: 112 из 289Он всегда докладывал Наполеону III о государственныхделах и общественном мнении в утренние часы.
— Что говорят в народе? — спросил император.
— Ничего не говорят, Сир.
Но на лице Гирвуа явно читалось замешательство.
— Вы скрываете от меня правду. Так что говорят в народе?
— Что ж, Сир, если такова ваша воля, буду говорить без обиняков. Народ крайне недоволен последствиями этой злосчастной войны в Мексике. О ней говорят в самых резких выражениях. Более того… во всем винят…
— Кого?
Гирвуа молчал.
— Так кого же? Я хочу знать!
— Сир, — пробормотал Гирвуа, не зная, подчиниться ли жгучему желанию открыть правду императору или голосу рассудка, приказывавшему молчать, — Сир, во времена Людовика XVI говорили: «во всем виновата эта австриячка»…
— И что же? Продолжайте!
— Теперь, во времена Наполеона III, говорят: во всем виновата эта испанка.
Как только эти слова прозвучали в тишине кабинета, где, как считал Гирвуа, никого, кроме него и императора, не было, императрица, которая подслушивала, внезапно возникла перед главой тайной полиции. Она была в домашней белой одежде, волосы рассыпались по плечам. Она подступила к несчастному, осмелившемуся стать рупором общественного мнения.
— Повторите, пожалуйста, месье Гирвуа, то, что вы только что сказали! — приказала она.
— Как вам будет угодно, мадам.
— Что говорят в народе? — спросил император.
— Ничего не говорят, Сир.
Но на лице Гирвуа явно читалось замешательство.
— Вы скрываете от меня правду. Так что говорят в народе?
— Что ж, Сир, если такова ваша воля, буду говорить без обиняков. Народ крайне недоволен последствиями этой злосчастной войны в Мексике. О ней говорят в самых резких выражениях. Более того… во всем винят…
— Кого?
Гирвуа молчал.
— Так кого же? Я хочу знать!
— Сир, — пробормотал Гирвуа, не зная, подчиниться ли жгучему желанию открыть правду императору или голосу рассудка, приказывавшему молчать, — Сир, во времена Людовика XVI говорили: «во всем виновата эта австриячка»…
— И что же? Продолжайте!
— Теперь, во времена Наполеона III, говорят: во всем виновата эта испанка.
Как только эти слова прозвучали в тишине кабинета, где, как считал Гирвуа, никого, кроме него и императора, не было, императрица, которая подслушивала, внезапно возникла перед главой тайной полиции. Она была в домашней белой одежде, волосы рассыпались по плечам. Она подступила к несчастному, осмелившемуся стать рупором общественного мнения.
— Повторите, пожалуйста, месье Гирвуа, то, что вы только что сказали! — приказала она.
— Как вам будет угодно, мадам.