JК
Загадочные женщины XIX века :: Бретон Ги
Страница: 230 из 289Лучше, если ты ограничишься только статьями, но отсылать в типографию их можно будет только после того, как ты тщательно взвесишь каждое слово…
Гамбетта был тронут этими мудрыми речами. Он обещал проявить осторожность и в течение ближайшего времени заниматься исключительно своей газетой «Ля Репюблик Франсез».
Он сдержал свое слово, перестал появляться в Собрании и, в ожидании лучших дней, много путешествовал.
Леони воспользовалась этой паузой, чтобы обработать своего толстого возлюбленного. Она терпеливо внушала этому вольнодумцу, заявившему: «Клерикализм — вот истинный враг!» — мысль о религиозной терпимости и даже об уважении папства.
Этой женщине он писал: «Ты для меня — самая мудрая и надежная советчица, моя муза, вдохновительница, тебе я обязан своими самыми удачными шагами…» Или: «Мое чувство к тебе больше, чем любовь, — я слушаюсь тебя». Она как-то призналась Габриелю Аното: «Заметными изменениями в политических взглядах он целиком обязан мне. Поверьте, я не хвастаюсь. У меня есть тому доказательства, записи наших разговоров, словно эхо, донесут правду о том, кем я была для Гамбетты и для Франции…»
Гамбетта целиком положился на свою мудрую любовницу. Он даже стал воспринимать ее как свой талисман. Он писал: «Твое появление было хорошим предзнаменованием: день начался удачно. Любовь поддерживает меня, и я взываю к ней, когда отправляюсь на бой».
Или: «Ты даешь мне силы для борьбы. Тебе я обязан своими триумфами и в глубине сердца понимаю, что только под твоим крылышком я могу достичь успеха».
Гамбетта был тронут этими мудрыми речами. Он обещал проявить осторожность и в течение ближайшего времени заниматься исключительно своей газетой «Ля Репюблик Франсез».
Он сдержал свое слово, перестал появляться в Собрании и, в ожидании лучших дней, много путешествовал.
Леони воспользовалась этой паузой, чтобы обработать своего толстого возлюбленного. Она терпеливо внушала этому вольнодумцу, заявившему: «Клерикализм — вот истинный враг!» — мысль о религиозной терпимости и даже об уважении папства.
Этой женщине он писал: «Ты для меня — самая мудрая и надежная советчица, моя муза, вдохновительница, тебе я обязан своими самыми удачными шагами…» Или: «Мое чувство к тебе больше, чем любовь, — я слушаюсь тебя». Она как-то призналась Габриелю Аното: «Заметными изменениями в политических взглядах он целиком обязан мне. Поверьте, я не хвастаюсь. У меня есть тому доказательства, записи наших разговоров, словно эхо, донесут правду о том, кем я была для Гамбетты и для Франции…»
Гамбетта целиком положился на свою мудрую любовницу. Он даже стал воспринимать ее как свой талисман. Он писал: «Твое появление было хорошим предзнаменованием: день начался удачно. Любовь поддерживает меня, и я взываю к ней, когда отправляюсь на бой».
Или: «Ты даешь мне силы для борьбы. Тебе я обязан своими триумфами и в глубине сердца понимаю, что только под твоим крылышком я могу достичь успеха».