Жюстина, или Несчастья добродетели   ::   де Сад Маркиз

— В самом деле, — подхватил Клемент, беря в руку девятихвостую плеть, — ну и я не буду менять эту благородную позу: уж очень она меня волнует.

Октавию держали две девушки: одна, оседлав ее поясницу, представила взору экзекутора прекраснейший зад, вторая, устроившись немного сбоку, сделала то же самое.

Клемент оглядел композицию и провел ладонью по телу жертвы, она вздрогнула, взмолилась, но не смягчила злодея.

— Ах ты, разрази меня на месте! — все сильнее возбуждался монах, которого уже обрабатывали розгами две девицы, пока он осматривал алтарь, готовясь обрушить на него свою ярость. — Ах, друзья мои, ну как не выпороть ученицу, которая нахально показывает нам такую прелестную жопку!

В воздухе тотчас раздался свист плети и глухой звук ударов, сыпавшихся на оба зада, к ним примешивались крики Октавии, которым вторили богохульные ругательства монаха. Какая это была сцена для распутников, наслаждавшихся среди тринадцати дев сотнями разных мерзких утех! Они аплодировали, подбадривая своего собрата. Тем временем кожа Октавии меняла свой цвет, яркий румянец примешивался к ослепительно лилейной белизне, но то, что на короткое время, быть может, позабавило бы Амура, если бы жертвоприношением руководила умеренность, становится преступлением против всех законов, когда дело доходит до крайностей.