Жюстина, или Несчастья добродетели   ::   де Сад Маркиз

Впрочем, признаться, я испытывал одно сожаление: о том, что не успел насладиться ею перед ее смертью. все еще красивая и глубоко несчастная, она внушала мне самое острое желание, но я боялся потерять ее доверие, и, по правде говоря, поскольку речь шла всего лишь о женщине, жадность преодолела похоть…

У меня не было иных рекомендаций в Мессине, кроме переводных векселей, которыми я запасся в Венеции, где я, благоразумно учитывая разницу в денежных знаках, поменял наличные на ценные бумаги, принимаемые в Сицилии. Банкир, который оплатил их, встретил меня любезнее, чем принимают сицилийцев, когда те приходят с той же целью к парижским банкирам, и следует отдать должное необыкновенной вежливости всех иностранных финансистов, с которыми я имел дело: вексель служит для них рекомендательным письмом, и самые искренние, самые настойчивые услуги всегда сопровождают в смысле моральном те обязанности, которые они выполняют перед своими клиентами в материальном смысле.

Я сказал банкиру о желании купить землю и распоряжаться ею на правах сеньора.

— Я вижу у вас расцвет феодализма, — заметил я своему милому собеседнику, — именно поэтому хотел бы здесь обосноваться: мне нравится управлять людьми и возделывать землю, словом, властвовать и над полями и над вассалами.

— В таком случае вам не найти страны лучше, чем Сицилия, — ответил банкир. — Здесь сеньор имеет права на жизнь всех, кто живет на его землях.

— Вот это мне и надо, — сказал я.